«А вот теперь эмоции соответствуют мимике», – мимолётно заметила Навия. Она не хотела устраивать взаимную грязную склоку, но и спускать такое обращение было нельзя. Слуги всё видят и их уважение, и послушание будет зависеть от того, как она сейчас себя поведёт. Да и самоуважение никуда не делось. Поэтому Навия сделала вдох и, добавив словам немного магии, властно приказала:
– Молчать!
Самейна захлебнулась в очередном крике и осталась стоять с закрытым ртом. А Навия продолжила тем же тоном, не допускающим возражений и отказа:
– Для кого это выступление? Я тебя и так хорошо слышу. Все свои претензии ты можешь высказать мне в кабинете. Прошу пройти туда через полчаса, нам нужно поговорить.
И обращаясь к выглядывающим из разных уголков горничным, добавила:
– Все могут быть свободны и наконец заняться своими делами. Предупреждаю, что если слухи о происходящем в усадьбе, начнут гулять по округе, то я наложу на присутствующих заклятие немоты. Всё ясно?
С последним вопросом в холле никого не осталось, кроме сестёр. Самейна уже взяла себя в руки и настороженно разглядывала сестру, бросая в её сторону косые взгляды.
– Самейна, нам действительно надо поговорить и будь добра, держи себя достойно.
Самейна развернулась и молча покинула холл. А Навия направилась в кабинет. Вопросы, которые она хотела задать сестре были очень непростые. А ещё она хотела спросить про договор и ключи от часовни.
Через час, то есть даже в такой мелочи, показав своё отношение, Самейна явилась в кабинет и села напротив Навии через стол.
– О чём ты хотела поговорить, сестра?
Язвительность её тона не оставляла сомнений в её отношении к сестре. Но Навия пропустила этот укол мимо ушей. Она крутила в руках стилос (магическая авторучка) и внимательно разглядывала Самейну. Всё-таки родители в чём-то ошиблись. И у них выросла маленькая эгоистичная дрянь, которую сейчас, с помощью магии, Навия хорошо чувствовала. Она не была полноценным эмпатом, но как целитель высшего уровня могла видеть по ауре основные линии настроения. Это часто помогало в диагностике организма. И Навия умела пользоваться этим своим преимуществом.
– Скажи, Самейна, ты пригласила меня на помолвку сама: на что ты рассчитывала?
– Что ты не приедешь или опоздаешь. Тебя не было десять лет. Никто и не знал, где ты находишься. В завещании только два наших имени. Но я не могла не послать приглашение: ты ещё жива и старые слуги, соседи и знакомые не поняли бы твоего отсутствия на помолвке.
– Так слухи о твоей несчастной доле ты распускала сама?
– Ну, почему сама, – она пожала плечами, – высказалась пару раз при прислуге и всё. Больше и делать ничего не надо было. Тебя они не знают, чтобы защищать, а я им деньги плачу.