— Здравствуй, Сарахона, — сказал Дариан.
— Здравствуй, — прокатилось над пустошью.
Дракониха повернулась к нему, и Лиска не могла отвести от нее взгляд. Она вся была немыслимо красива: опалово мерцающая чешуя, глубокий низкий голос, тонкие золотистые крылья, и то, как она двигалась, будто переливаясь с места на место. Сарахона вновь посмотрела на Лиску. Бесцеремонно, изучающее, понимающе все наперед. На нее можно было бы долго любоваться, если бы не видеть эти ее невероятные глаза. Цепенящие, завораживающие, влекущие и… до обиды ехидные. Лиске сделалось отчего-то страшно неловко. Она почувствовала себя маленькой, нескладной и невесть отчего виноватой и была очень рада, когда Дариан в который уже раз за день снова задал свой вопрос. И Сарахона ответила:
— Ты же знаешь, что я не даю ответов.
— Знаю. Но мне очень нужно узнать. Может быть, ты хоть что-нибудь расскажешь. Ну хотя бы найдем ли мы то место, где появился этот талисман?
— Найдете.
— А где?
— Не скажу.
— Ну, может, хотя бы дашь совет?
— Дам, — Сарахона наклонилась к нему и сказала: — Магам в ученики не годятся нежные девочки. Для магии, как и для любви, нужно сильное сердце, способное выносить настоящую боль.
— И это все?
— Все.
— Спасибо, Сарахона.
— На здоровье.
Дракониха подарила Лиске еще один пристальный и невыносимо насмешливый взгляд, потом грациозно потянулась, как большая кошка, развернулась и, легко взмахнув крыльями, улетела. Мелькнул над горами золотистый сполох, и на пустошь пала темнота.
У Лиски на душе было настолько мерзко, что это вряд ли возможно было описать словами. Стыд, обида, разочарование, злость и беспомощность одновременно — она готова была просто провалиться сквозь землю. Было даже удивительно, что этого не произошло. Дариан заметил ее убитый вид и решил ее подбодрить.
— Не переживай. От нее многим достается ни за что ни про что. Мне первая встреча с ней тоже дорогого стоила.
Его голос звучал весело и даже беспечно, и у Лиски немного посветлело на душе. Она постаралась приободриться. На глазах у Дариана раскиснуть от неласковой встречи ей никак не хотелось. Пока они возвращались к избушке, она даже нашла в себе силы полюбопытствовать:
— Дариан, а почему ты ее спрашивал о талисмане так, будто совершенно уверен, что она о нем все знает?
— Потому, что она все знает. И не только о талисмане, но и о многом другом. Видишь ли, ей открыто будущее. И когда к ней обращаешься с вопросом, она всегда знает ответ.
— А почему же она не ответила на твой вопрос?
— Потому, что ей открыто будущее. А это случается только с теми, кто кроме неугасающего желания быть сопричастным самой живой душе мира со всеми ее радостями и страданиями и мужества видеть сбывшимися самые страшные несчастья имеет в себе еще и мудрость не вмешиваться в течение событий.