И теперь вот сообрази, где они сейчас оказались, где табун, куда идти. Хорошо еще меч не выронил. Левко аккуратно вернул клинок в ножны и подошел к коню. Поклажа на месте, оборванный повод свисает до самой земли. Левко связал разорванные концы. Получилось коротковато, ну да и на том спасибо. И ведь как такое могло случиться, совершенно непонятно. Уздечка была новая, крепкая. Правда, это шкодное животное уже пыталось ее пожевать, как будто нечаянно, еще когда они остановились обедать. И до этого, утром, ни с чего ремешок вдруг оказался расстегнутым.
— Нет уж, мы так не договаривались. Я тебя на колбасу коновалу не оставил, так что, будь добр, не выступай и меня не подводи. Вот как я сейчас буду табун искать? Где?
Он вспомнил крутые склоны, с которых вдруг посыпались на них разбойники. Что же с остальными? Может, бандиты их захватили в плен, а может, и… А он что же, выходит, в самый горячий момент смылся, оставив товарищей на поле боя?! Жгучее мучительное чувство захлестнуло Левко с головой. Что же он сможет им сказать в свое оправдание, когда встретит? И когда он их втретит? Да и есть ли еще те, кому он должен что-то об этом говорить? От жуткой мысли у него перехватило горло. Он постоял с минуту, пытаясь унять волнение и сориентироваться.
Да ну и хватит же рассуждать в конце концов! Сколько можно вот так стоять и охать, как баба, упустившая в колодец ведро? Он собрался.
Так, после того как этот леший потащил его назад, они влетели в кусты, что были справа от дороги, когда они ехали в сторону Ковражина. Точно, справа — слева были деревья. Сейчас под ногами дорога, неширокая, но плотная, набитая. Если вспомнить карту, которую они смотрели в обед, так это, выходит, дорога на Одинец. В этом месте она идет почти параллельно дороге на Ковражин. Солнце было слева. А если вот так повернуться, ага, сейчас тоже слева. Слева же и впереди — скальник, расщелистый, не очень высокий. Если забраться повыше, может, оттуда что-нибудь да увидишь.
Левко прошел вперед до самых скал и повернулся к коню.
— Вот что, Рыжик, стой здесь, — он накинул повод на крепкий сук стоящего на обочине дерева, — а я пойду посмотрю, что в округе делается.
Как мог осторожно, оглядываясь, стараясь не шуметь и прячась от любых возможных наблюдателей, Левко забирался на скалы все выше и выше. Залез почти на самый гребень, осторожно высунулся, огляделся. Слева лес, справа лес, к счастью, не очень густой, просматривался он довольно далеко. Нигде никого. Не видно и, кажется, не слышно. Левко прислушался. В чаще леса, не спеша, отсчитывала кому-то года кукушка, еле слышно шелестели под ветром листья и… еще какой-то неясный звук… Он прошел по гребню еще немного, торопясь обнаружить хоть что-нибудь до темноты. Однако скалы есть скалы, бегом не побежишь. По-прежнему никого.