Принажали. Хотя куда еще?
Как же все тело ломит, представляю, как меня скрутит, когда вернусь из ускорения. Рекорд, однако, сколько я уже...
уйди приспешник сатаны, сейчас я на таком драйве, что просто за счастье откромсаю каждое лезвие на твоем теле. И кажется хозяин этой черноты понял, что я не в том настроении, чтобы со мной выяснять отношения.
Смилостивилась, махнула рукой в сторону базы, там сейчас столько мяса прет!
Ага, добежали! Огня больше в мою сторону не слышно, а вот и первые вопли.
Веселуха в тех краях только начинается. Скреббер шурша лезвиями, вернее стеклянной травой, что они буквально срезают, покатился в ту сторону. А я все бегу. Легкие зажигаются. Как же больно. Сашаааааа!
Всю накопленную злую боль и энергию просто сливаю черноте. Она идет волнами за мной.
Наконец вижу островок зелени. Отпускаю. Отпускаю по малу. И на краю падаю. Еще один, умоляю вас не шажок, ползок. Вцепляюсь в траву, извиваюсь от боли, перекатываюсь на спину и ору уже шепотом. Кажется, связки порвала и не только в горле.
Лежу горюю. Живчик по капле сочиться в глотку. Чуть раньше трубочку сжала зубами. После него и гороховая настойка начнет организм подпитывать. Это Гор придумал, последняя скорая помощь. Жемчужину бы еще, только увы тело в хлам, не дотянусь до кармашка. Рюкзак у меня переделан недавно, на груди он теперь. Мне же стрелять приходиться, лежа на спине.
Глюки, вы мои глюки. Но я так им рада, Сашенька! Лыблюсь, так радостно, идиотской, но искренно.
– Ага, ага, глюки. Мало того из спячки выдернула, так теперь и обзывается. На беленькую прими на грудь. И полгода не прошло. Дай эту черную хрень с твоего лица сниму.
Хорошо говорить не надо. И просто хорошо, я эгоистка в какой–то мере, я не одна.
– Какой–то мере! – Возмущается моя сестренка. Да ты самая что ни на есть махровая эгоистка. Я сюда знаешь, как летела, только горсть белого жемчуга и ухватила.
Думала сердце мое механическое навернется. Зараза ты Славка.
– Да какое оно у тебя механическое!? Помню ходил парень, все человеком хотел стать, так вот, ты больше Человек, чем очень многие на этой планете, спек вколи, будь добренька, болит, – жалуюсь.
– Слушай, я еще такого способа передвижения по Стиксу не видела, вот ты изверну…
а дальше я просто спала, и снилась мне лицо то дочки Людмилы, то Саша, воркующая над моим телом, вернее куском мяса. Разорванные мышцы, сломанные стопы, как позвоночник в трусы не ссыпался, понять не могу.
Прошло три дня. Глаза открыла, да я живу! Конечно отголоски болезненных ощущений присутствуют, но это побоку. Не на Канарах загораю и так жрать хочется, что живот просто скулежом заходится.