— Бабуля, два дня всего меня не было.
— Ну да, рассказывай, не может быть! Сереженька, я ждала-ждала, вся испереживалась. Так долго, а мне было страшно.
Они уже скрылись в другой комнате, а я все стояла в прихожей и не могла сдвинуться с места. Не могла заставить себя разуться и снять куртку, пройти дальше в этот дом, пропитанный запахами гари, беспросветной тоски и старого человека. Дом был как будто высушенный, лишенный всякой положительной энергетики. Как черная дыра. Только опустошение и высасывающая силы старость. Я это ощущала всем существом и страшилась заходить дальше. Из комнаты доносились их голоса.
— Все хорошо, бабуль, — терпеливо отвечал Сергей. — В следующий раз заварим тебе чай в термосе, а плиту я отключу. Безопаснее. Посиди на диване, я сейчас.
Он появился в двери в прихожую и, вопросительно подняв брови, посмотрел мне в лицо. Я не отвела взгляд, я чуть не плакала, но старалась сдержаться.
Жалеть его нельзя — это я поняла. С бабушкой лучше потом поплачу: она, скорее всего, оценит и будет рада лишним проявлением эмоций. Сергей ее ими, наверное, не балует. У него их, скорее всего, уже просто не осталось. И моей жалости он рад не будет.
Все-таки шмыгнула носом и быстро наклонилась развязывать шнурки.
— Проходи, не бойся. Она не буйная.
— Я не боюсь, — снова шмыгнула носом. Спишем на насморк.
Пятью минутами позже мы втроем сидели на диване в гостиной.
— Бабушка, дай мне поводок, — попросил Сергей.
— А… Поводок? Так мне это, волосы причесать надо, негоже непричесанной ходить.
— Где ты его вообще нашла? Это же старый поводок Дика, он для собаки. Тебе нужна расческа.
— Дик? Ой, Дикуша!..А где он?
Сергей подошел к комоду и взял с него небольшой гребень. Мы с бабулей сидели на диване, а он до сих пор еще не присел. Сначала усаживал старушку, потом меня, после проверял на кухне плиту и расплавленный чайник. Поставил в кастрюльке воду для чая греться. А его темные брови все больше сходились на переносице.
Встал перед старушкой на корточки и стал вынимать из ее скрюченных пальцев поводок.
— Вот расческа. А Дик уже давно умер.
Это он зря сказал, как по мне.
— Как умер?! — Она была по настоящему потрясена, на глазах выступили слезы и покатились по морщинистым щекам. — Что ты такое говоришь? Ты его спрятал куда-то! Моя любимая собачка, Дик… Дик! Дик!
— Бабушка, успокойся. Твой Дик умер два года назад, помнишь? Мы его на даче с тобой вместе хоронили. Ты там хосту посадила, помнишь? — Он говорил уверенно, ладонями удерживая ее щеки и смотря в ее полные неподдельного горя глаза.