— Отправляйся к себе, прими гигиенические процедуры — на тебя неприятно смотреть, выспись, а после третьего приёма пищи, ровно на восьмой лен жду тебя здесь. Ясно?
Снова долгая пауза, необходимая мне для того, чтобы глупо качнуть головой.
— Иди. Второй приём пищи пропустишь, а в третий, выражу надежду, ты воздержишься от досужих разговоров. Ты ведь не хочешь меня расстраивать? — осведомился ратенмарец ровным тоном.
Я чувствовала себя ни на что не годным болванчиком, исполняющим лишь одну единственную функцию.
— Прекрасно. Больше я тебя не задерживаю.
Не знаю, как я поднялась, как натянула вещи, едва заботясь, все ли молнии застёгнуты, как покинула каюту капитана и добралась до своей. Вещи полетели на пол, я на ощупь добралась до гигиенической кабины.
Струи-иглы оглушительно забарабанили по голове. Только сейчас я ощутила, как болят стянутые покрытые омерзительной коркой губы.
Я тихо и горько заплакала и когда вернулась в комнату, на кровать повалилась безжизненным трупом. Для того, чтобы забыться сном, не требовался приказ. От протяжного назойливого гула в ушах, заглушавшего все мысли разом, я провалилась в забытьё, успев уловить крохотный всполох глупой надежды, что когда я проснусь, всё это окажется кошмаром…
Очнувшись в растрёпанных чувствах, я села. Казалось, что сил на то, чтобы думать и шевелиться, не осталось совсем. Но назойливый писк комма не позволил предаваться бездействию — на экране светилось напоминание о третьем приёме пищи. И я, словно улитка, потянулась к панели, за которой висели платья.
Коридор, трансфер, обеденная, где на этот раз я нашла стол в самой глубине, не приглянувшийся больше никому. Затем снова трансфер, коридор и моя каюта.
До назначенного времени я была предоставлена сама себе. Этого времени было достаточно, чтобы снова упасть на кровать и глупо пялиться в никуда, всё глубже погружаясь в засасывающую апатию.
Снова оправдывать себя тем, что тело подчиняется собственным законам, отказываясь слушать разум, не позволили ни совесть, ни брезгливое отвращение к самой себе, усилившееся стократно. Я действительно жалкий червяк, дрожащий от страха, и самая обычная девка, способная получить удовольствие, позабыв обо всем на свете.
На восьмой лен я приложила руку к панели капитанской каюты, незамедлительно откликнувшейся на запрос.
В комнате с коричневым диваном меня ждали. Ран Дарий Альрон сидел откинувшись, с электронной панелью в руках, и что-то читал, изредка касаясь пальцами полупрозрачной поверхности. Заметив меня, он скосил взгляд в сторону, веля сесть, и продолжил просматривать плывущие перед глазами ряды цифр, когда я замерла рядом, уставившись в противоположный угол.