Пришлось подавить протяжный вздох.
— Ты прав, Тенери, я так с-с-сказал, — «и сам, по-видимому, вырыл себе могилу», — но тебя не с-с-смущает, что мы оба мужчины?
«И разных видов», — не решился произнести я вслух. Я надеялся, что, озвучив столь очевидный факт, мне удастся вселить в птенца сомнение.
— Нет, — твердо прозвучало из другого конца пещеры. — А тебя?
— Нет, — не решился я врать и рыть себе следующее место упокоения. — Прос-сто мне казалос-сь, что для тес-сных отношений тебе больше подойдет милая птичка, — «нежели Наг».
Даже со своего места я смог различить в густом сумраке, как Тенери подернул плечами. Я уже порядком успел изучить эту реакцию — она говорила, что сказанное мной птенчика заботит мало, если вообще интересует.
— Ависов здесь нет. А мы есть. И если я тебе не неприятен, — в голосе чувствовалась изрядная доля напряжения, он не смог произнести «нравлюсь», — то почему нет? Ведь мы еще долго будем вместе? То есть, я хотел сказать, будем здесь вдвоем.
Вопрос звучал двусмысленно. Для меня. И ответа я не знал, но прекрасно понял, о чем именно говорит Тенери. Похоже, он решил, что если мы вдвоем задержимся на незнакомых берегах, то нам вполне достаточно друг друга, чтобы справиться с некоторыми особенностями во всех смыслах неудобной ситуации.
— Да, мы пробудем здес-сь некоторое время, — прозвучал уклончивый ответ. — Мы не можем вернутьс-ся, а к путешес-с-ствию мы пока не готовы.
— Ты говорил, что путь домой закрыт, — печально выдохнул Тенери.
Повисла гнетущая тишина.
Я словно кожей чувствовал, как птах хочет спросить о многом, как вопросы вертятся на языке. Я уже столько раз избегал прямых ответов, уходил от этих разговоров, не находя в себе силы врать и, тем самым, лично копать и так бездонную пропасть между мной и Тенери.
— Так ты не против моего предложения? — неожиданно спросил он, словно и не было этой, давящей пустотой и болью паузы.
Всеми конечностями за, — хотел бы ответить я, но… что мне сказать, чтобы ты оставил эти мысли? И оставишь ли ты их по моему желанию или найдешь другой способ получить желаемое? Упрямство — одна из твоих ярких черт, любимый.
— Не против, — после некоторых раздумий, ответил я. Представить себе не мог, что стоит ожидать подобных сложностей.
— Но у меня ес-сть ус-словие.
— Какое? — спросил Тенери, не сумев подавить откровенное любопытство, смешанное с настороженностью.
— Мы могли бы попробовать… ес-сли ты с-с-согласишься сделать это так же, как и вчера вечером.
Хруст можжевельника дал понять, что Авис изменил положение. Он сел на согнутых коленях, уставившись в мой угол и стараясь разглядеть мое лицо, скрытое густой тенью надежней, нежели непроницаемым занавесом.