Это так прекрасно и ужасно одновременно. Мы с ним будто два изголодавшихся друг по другу животных. Сцепившись в схватке, сбрасываем все напряжение, утоляем друг другом жажду. Я не могу себя контролировать, я кричу, я царапаю его спину. Боже, как я могла жить без этого? Как я могла все это время считать себя полноценной без этого мужчины?
Я чувствую приближение. Еще пару движений, и сорвусь. Наконец-то будут долгожданное небо в алмазах и разряды тока по венам. И это происходит. Но не просто ток, кажется, будто все 1000 вольт по телу проходят. Каждый нерв сводит судорогой, даже те, о существовании которых я и не подозревала. Мне дико плохо и безумно хорошо одновременно. Кажется, будто я на пороге смерти, а в следующую секунду — уплываю в нирване.
Артем догоняет меня. Уже на задворках сознания слышу, как он яростно вбивается, рычит, уткнувшись лицом в мою грудь.
Обессиленно опустившись на меня, несколько минут он пытается совладать с дыханием. В то время как я остаюсь неподвижной, не имея сил даже пошевелить пальцем.
Артем поднимается, покидая меня. А мне вдруг становится невыносимо зябко без него. И стыдно. Никогда раньше я не вытворяла подобного, но к Артему поднялось такое желание, что все рамки и правила поведения стерлись подчистую. Серебряков был выше всего этого, он будто стоял над всеми предрассудками и нормами приличия, а я вознеслась вместе с ним. Артем делал меня храброй и бесстрашной. Но только когда был рядом. А теперь все закончилось. Мне вдруг стало дико стыдно за свои громкие стоны и крики, за разорванное платье. За то, что в первую же близость я позволила ему делать то, что не позволяла никому и никогда. Мне вдруг вспомнились его слова, сказанные мне в начале нашей близости. И если тогда они не смогли остановить меня, то сейчас стало немного страшно. Боюсь, что сейчас он превратится в прежнего Артема: холодного и грубого. Боюсь, что оттолкнет, прогонит.
— Анют… — раздается его тихий голос надо мной. Но я закрываю ладонью глаза.
— Ты чего? — тихий смех ласкает мой слух. Он пытается оттянуть мою руку, но я отворачиваюсь.
— Боюсь, — все же признаюсь.
— Чего?
— Что оттолкнешь, — мой голос приглушен, но Артем все слышит. Его руки касаются моего тела. Пальцы проходятся вдоль живота, по груди, поднимаясь к лицу.
— Открой глаза, — устав со мной спорить, насильно отстраняет ладони от лица.
— Нет, — еще крепче зажмуриваюсь, отвернувшись. Артем начинает хохотать.
— Иди сюда, трусишка моя, — чувствую прикосновения его губ на тыльной стороне ладони. Подцепив мой подбородок пальцем, заставляет посмотреть на него.