Он поймал меня, опутал сетями…
Артем особенный. Он из породы мужчин-соблазнителей. Он — искуситель. Будто дьявол во плоти совращает меня, подстегивает совершить грех, ступить не на ту дорогу. Если бы я не знала правды о нем, я бы бросила все и отдалась ему, ни о чем не задумываясь. Но я в курсе, кто такой Серебряков Артем. Я знаю, что если дам слабину, дам ему себя догнать, он полакомится мной и оставит. Сломает меня. И я больше не смогу собраться. Поэтому я стараюсь держаться от него на расстоянии. А сердце — глупое, рвется на части от одного лишь взгляда и звучания его голоса. С каждым днем, с каждой нашей встречей, хоть и мимолетной, я увязаю в нем все больше.
А сейчас бороться стала еще сложней. Серебряков сменил тактику, понимая, что напором от меня ничего не добиться. Сейчас он мягок. Тихо, осторожно, боясь спугнуть, заманивает меня. Больше не действует нагло, агрессивно. И самое страшное то, что я начинаю поддаваться ему.
Но вчерашний разговор с Аленой снова вернул меня в реальность. Слова подруги — будто нож, вонзенный меж ребер. Машка Виноградова с ним… Серьезно? Она ведь глупая, как пробка… Значит, не особо-то и разборчив он в связях…
Внезапно чувствую его присутствие. Он за моей спиной. Несмотря на то, что его тело покрыто капельками воды, от Артема исходит жар, опаляющий мою кожу. Мне хочется отстраниться, вскочить, убежать подальше, потому что уже сейчас я чувствую, как внутри снова поднимается буря эмоций от его близости.
Мы молчим. Я слышу за спиной его дыхание, а потом легкие прикосновения пальцев по коже спины. Он спускается по плечу, вниз по руке. Резко перехватив мою кисть, приподнимает руку наверх, проводит пальцем по запястью. А потом резким захватом берет мою руку, проводит ладонью по месту, где находится тату.
— Это дата ее смерти? — хриплым шепотом. Следует пальцами по переходящей в прямую линии сердцебиения. Кожу будто огнем жжет. Внутри все сжимается от болевого спазма. Как у него получается это делать? В одну фразу, буквально в несколько секунд доводить меня до грани? Никто никогда не задавал вопросов, делал вид, будто не интересует их моя недавно сделанная тату. И лишь от него не скрыться.
— Мама умерла у меня на руках, — слова получаются тихими, голос натянут от сдавившего горло спазма. — Отец не успел, он был в командировке…
Вдыхаю полную грудь воздуха, пытаясь прогнать выступившие слезы. Никогда еще никто со мной об этом не говорил. С родными этого делать не нужно, мы понимаем друг друга по одним только взглядам. Ведь это наше общее невосполнимое горе. Подруга боится затрагивать эту тему — помнит, как тяжело меня было вытаскивать из депрессии после случившегося.