Или, по крайней мере, пытаемся. Мэйлак на самом деле единственная, кто неплохо умеет сшить из кожи нечто похожее на детскую одежду. Что касается остальных, то мы копошимся с костяными шилами и сухожилиями и делаем все, что в наших силах. Я худшая в этом из всех, но у меня тоже ребенок на подходе, которого нужно будет во что-то одевать. Эша, родная малышка Мэйлак, обычно бегает голышом, но люди более чувствительны к холоду, чем ша-кхай, поэтому мы должны исходить из того, что наши дети будут такими же.
К тому времени, как Вэктал успевает вернуться обратно в пещеру, я уже удалилась в нашу пещеру и при свете сальных свечей принимаюсь разглядывать кривые швы. Из-за того, как плохо шитью, от досады мне, наверное, можно и порыдать. Совсем чуть-чуть. Однако, когда Вэктал возвращается домой, я утираю слезы и натягиваю для него на лицо ослепительную улыбку, поскольку считаю, что ему не следует приходить домой, где его ждет беременная, рыдающая, жалкая пара. Особенно после того, как он вместе со своими охотниками так упорно трудится, чтобы сделать нас, людей, счастливыми и обеспечивать нашу безопасность.
— Привет, детка, — говорю я, искренне светясь счастьем, и откладываю шитье в сторону. — Как прошел день на охоте?
— Отлично, — говорит он мне. — Мы забили много двисти. Пока мы тут разговариваем, старейшины их разделывают.
Он наклоняется и целует меня в лоб, при этом он пахнет потом и засохшей кровью.
— Ням-ням, — высказываюсь я лаконично. — Ты уже поел? Осталось немного рагу.
Лиз большая поклонница тушеного мяса с вяленым мясом и корнеплодами.
Скорчив рожицу, он плюхается на пол рядом с моим стульчиком, и, опираясь на мои ноги, обвивает руками мой живот.
— Я поел на охоте. Как там сегодня наш комплект?
Я поглаживаю его вспотевшие волосы, убирая их с его лица. Мое сердце сжимается от любви, и я поверить не могу, насколько сильно я обожаю этого мужчину. Этой ночью у него усталый вид, а его рог тыкается мне в живот, но мне плевать. Он, похоже, совершенно измотан, и мне хочется его утешить.
— Точно так же, как и всегда. Пинает меня во все твои любимые части моего тела. Еще не готов появляться на свет.
Вэктал начинает хихикать.
— Упрямый. Весь в свою мать.
— И своего отца, — подчеркиваю я дерзко. У него на щеке осталось немного засохшей крови, и я рассеянно стираю его. — Ты испачкался.
— Мне нужно помыться, — но он не поднимается со своего места, где уютно прислонился к моим коленям.
— Могу помочь тебе с этим, — я прослеживаю пальцами по его челюсти, а потом вниз по его шее. — Я хочу… — на их языке нет понятия «обтирание губкой» — …потереть спинку? Своей пары?