О возрасте дамы говорить неприлично, но Красотка или Акомати, как звали ее на родине, привлекала внимание публики, когда ряды тесных клеток еще именовали зверинцем. Она поселилась на новом месте на год позже, чем попугай Жаконя, патриарх среди питомцев зоопарка. И радовалась скромному убежищу, как иные не радуются дворцу.
Родилась Акомати в стране Ямато, у подножия горы Сиоми. И почтенная матушка ее и госпожа бабушка и все женщины рода в полнолуние возлагали на голову исписанные заклинаниями листья и кланялись богине Инари. А потом белили лица, наряжались в узорчатые кимоно и отправлялись на промысел — соблазнять легкомысленных крестьян, лакомых до утех чиновников, сластолюбивых самураев, а то и священников, не чтущих обеты. Энергия Ки, исторгнутая из мужской крови, доставляла лисам-кицунэ долгую жизнь, а шелка, золото и иные дары шли на благо семьи. Убивать свои жертвы вопреки слухам красавицы не стремились — случалось перестараться или внушить бедняге сердечную скорбь, но обычно лисы не отличались жестокостью. Зачем резать кур, если можно воровать яйца?
В юности Акомати как и многие девицы совершала ошибки — привязывалась к случайным друзьям, защищала их от чар и врагов, растрачивала энергию вместо того, чтобы преумножать. Среди ее возлюбленных имелся даже принц-синно, вдохновенный поэт и воин, похититель лисьего сердца.
По зеленым лугам
бродил я, фиалки срывая,
до вечерней зари
— и, плененный вешней красою,
даже на ночь в поле остался…
Ради него Акомати поселилась в тесном дворце, терпела насмешки фрейлин и слуг, научилась играть на сямисэне, подавать сакэ и разбираться в тонкостях стихосложения эпохи Хэйань.
Лик вечерней луны
трепещет на влажном атласе,
и лоснится рукав —
будто слезы вместе со мною
льет луна в томленье любовном…
Принц восхищался белоснежной прелестью кожи и стройной фигуркой юной лисички, посвящал ей возвышенные хокку и навещал ежедневно. Потом следы мужского внимания сделались явными, стан расплылся, личико покрыли некрасивые пятна. Принц отвернулся от Акомати, зато объявилась куча надоедливых дам во главе с Госпожой Северных Покоев. Ребенка следовало родить ей на колени, дабы причислить к семье. В ответ лиса удрала через окно, подбросила новорожденного в дом бездетного каллиграфа и перестала привязываться к мужчинам. Грубым самцам требовалось лишь тело, а цену внешности Акомати хорошо знала. Она могла стать какой угодно — молодой, старой, пухленькой или стройной… достаточно начертать иероглифы на листе.
Годы складывались в столетия, Акомати взрослела, отрастила семь хвостов и намеревалась обзавестись девятью. Но все меняется. Пара веселых лисок повадилась щекотать до смерти послушников из соседнего монастыря. Кицунэ спохватились поздно — погиб юный брат настоятеля. Разъяренный наставник отказался от щедрых даров госпожи бабушки и поднял на войну братию. Убивать лис монахи конечно же не могли, а вот запереть навечно в четвероногом облике, превратить в неразумную тварь — запросто. Многие кицунэ пали в битве, многие бежали в святилища богини Инари. Акомати же обзавелась личным врагом, аскетом Есифудзи. Надеясь смутить дух врага, лиса заманила его на пиршество, очаровала, накормила рагу из белого кролика, угостила сакэ и почти соблазнила… Проклятые сутры! Осознав глубину падения Есифудзи поклялся не мыться и не брить голову, пока не отомстит хвостатой ведьме. Спасаясь от преследования Акомати бежала на побережье, пробралась в трюм корабля — и ступила на твердую землю лишь в холодной и дикой чужой стране.