В книге С.Форвард «Токсичные родители» предлагается написать письмо родителям, и, если нет шанса на исправление отношений – сжечь его. Если есть – отправить и отчаянно надеяться на чудо. В моем случае не было никаких надежд.
В наших с ней разговорах были такие темы, после которых нельзя было продолжать общение. Должно было появиться раскаяние, такое глубокое, которое не позволило бы приблизиться. Она предавала меня. Она приносила в жертву мое счастье ради собственного покоя. Она использовала меня. Она лишала меня возможностей ради собственной лени. Она учила доверять только ей и не доверять никому другому, чтобы никто кроме нее не мог оказаться рядом.
Но она успешно избегала раскаяния.
Однажды я написала письмо. Точнее, я начала писать письмо… и не смогла остановиться. Я исписала треть тетради формата А4, не вставая в места на протяжении семи часов, я не хотела отвлекаться, даже чтобы поесть.
И продолжила на следующий день. Через несколько часов у меня просто кончились силы. Я забросила тетрадь на полку под зеркалом и решила, что сожгу завтра.
До сих пор не могу сжечь ее. Я боюсь брать эту тетрадь в руки. Но бумага впитала то, что должна была. Больно быть перестало.
И я вспомнила, что, когда я вышла замуж, она сказала, что может хранить мой подростковый дневник, чтобы мой муж случайно не прочитал. Я попросила сжечь, потому что у нее была печь на даче, а подростковая кожа стала мне тесной! Она пообещала. А через десять лет я обнаружила его в ее журналах. Я была так потрясена, что смогла только спросить – почему? Она ответила, что он был ей нужен, чтобы дать почитать моему брату, когда у него был переходный возраст, чтобы ему было полегче его переходить! А еще она читала его, вспоминая о своей дочери. Письмо, которое я написала самой себе, когда мне было очень больно, и запечатала от себя самой, было также вскрыто. В маминых глазах не было ничего похожего на «стыдно» или «прости».
Страшно то, что я не забрала его в тот момент. Я еще раз попросила сжечь эти бумаги. Эта бумага тоже впитала в свое время то, что должна была. Но почему я не сказала ей, что я о ней думаю?
«Любовь долготерпствует и никогда не перестает». Моя мама была мало того, что самой лучшей матерью в мире, она была еще и самым способным к любви человеком. Она любила меня самоотверженно. Самоотверженность была для нее мерилом любви. Но что такое самоотверженность, равно как и что такое ее любовь – пытаться понять было запрещено. Когда я спрашивала, в чем выражается ее любовь, она задыхалась от возмущения, смешанного с разочарованием – и говорила – тебе нужно, чтобы моя любовь к тебе еще и выражалась в чем-то? Ты разве не видишь, что я люблю тебе всей душой, всем сердцем? Я тебе все отдала. Мое сердце разрывается, когда ты меня спрашиваешь об этом. Я и подумать не могла, что ты вырастешь такой….