— Твою ж мать! — с чувством высказал свои ощущения Вася.
И пальба кончилась, немцы откатились зализывать раны.
Комбат выразился куда энергичнее, узнав, что в его батарее теперь только две пушки в работе. Совершенно невиновному в этом старлею досталось все равно на орехи, от злости за такую выволочку, напросился выбраться к битым машинам, тем более, что силуэты и впрямь на картинках не совпадали.
Взял с собой пятерых из расчета, обстрелянных уже — и сползали, вместе с ребятами из пятой батареи.
Сознание кололо какой-то несуразицей, но — приятной. Когда уже добрались до разбитых машин — сообразил. Пехоты немецкой с танками не было. Голыми коробки приперлись. Вот это — праздник. Все же с десантом когда фрицы едут — к шести наблюдающим из танка глазам добавляется еще два десятка. И стрельба их, инфантеристов сраных, сильно мешает. И не откатываются сразу танки как сейчас, цепляются за местность. Бондарь сам службу танкистом начинал, чуял потому врага.
Пленных пригнать не вышло — нашли одного, забившегося под танк и стонавшего в беспамятстве, остальные были мертвы и сильно изодраны, рвет снаряд мяконькое человеческое тельце немилосердно.
Из шести стоявших на выходе и в узости лощины серых громад горело две. В них щелкали патроны и снаряды, словно внутри барабанили пьяные джазисты. Не в такт и не в лад, но старательно.
Остальные аккуратно проверили — комбат зря напомнил, что все бумажки собрать надо, Бондарь и сам не вчера из-под лавки вылез. И у рваных мертвяков документы прибрали, ну и конечно, не только — пистолетики там, всякие мелочи. Когда обратно пришли — у хозяйственного Гайнуллина сверток заметил странный, доперло — на сиденьях танковых только что такой дермантин видел, а боец сапоги хорошо шьет, как раз на голенища припас. Так что не только, значит, свинтили что смогли, но и сиденья порезали.
Перемазались, конечно, не без этого, но зато было что доложить — бумаги сразу в штаб бригады с нарочным отправили, да пришлось срочно рапорт писать — таких танков на фронте не видали, это совсем новое что-то. Ходовая похожа, так же катки одни в другие входят по-шахматному, но и корпус другой, лоб покатый, башня совсем не такая и пушка в 75 мм — пару снарядов тоже с бумагами в штаб отправили вместе с замерами (Бондарь помнил, что указательный палец у него — 8 сантиметров, а ладонь — 20. В дыру, которую его пушка просадила в корме сунул палец, сумел его за броней загнуть, сделал вывод, что сантиметра четыре тут стали. Из дыры вяло вытекала какая-то пенистая жижа — лизнул — защипало язык. Ничего в голову не пришло — что такое может в моторном отсеке пениться, не пиво же там. А и по вкусу — никак не пиво.