Бегом по шатающемуся окопу — к второй пушке. Молчит что-то. При нем в окоп за ноги втянули стонущего заряжающего. Высунулся между двумя близкими разрывами — подметки подкованные увидел между станин. Гайнуллин, по сапожкам судя. Ствол не дошел до нужного места, битый накатник не доводит.
Выскочили втроем. Ствол накатили сами, снаряд в ствол, рывок за шнур, выплюнуло дымящуюся гильзу на развороченную спину мертвого сапожника. Краем сознания удивился — похожа спина на американский флаг, красно-белые полосы ребер с мясом, сорвало все татарину до костей. Накатили, еще грохнули. Боец слева чуток приподнялся. Свалился, не охнув, и вокруг земля дыбом в воздух. Кубарем в окоп, где хоть стенки и бьют, словно доской, но — безопаснее, а тут наверху у пушки вместо воздуха земля с осколками взвесью.
— Только ползком! Не стоять! На коленках, пригнувшись, полуприседом! — орет бойцам, сам себя не слыша.
Следующие двое по очереди. Бахнуло. Свалились обратно, один плечо ладонью зажал, а под ладошкой — словно помидор раздавили. Хлопки взрывпакетов хоть и плохо слышны, а вроде как шесть, не восемь. Побежал смотреть — почему, а в трех метрах не видать ни черта, словно ночь на позиции. Наткнулся на сидящего на корточках в нише бросальщика. От головы имитатора только нижняя челюсть осталась, остальное сбрило вместе с правой рукой.
Руки, зараза, трясутся, зажигалка не вспыхивает, наконец огонек на фитиле затрепетал боязливо, словно тоже взрывы его пугают. Запалил шнурок взрывпакета, кинул за бруствер, стараясь не повторять ошибки покойного. Еще один пакет туда же и дальше по земляному коридору. Близкие взрывы пихают с разных сторон упругими волнами пыльного воздуха, словно кто-то жесткими подушками со всей злобы лупит.
Санитар запачканным в земле бинтом старается рыпающемуся бойцу голову обмотать, а тот рвется из рук, пытается обожженое лицо лохмотьями, которые вместо пальцев остались, ощупать.
— Помги летнат! — рот у санитара распахнут, а звук, словно через подушку, такой рев вокруг. Перепрыгнул через сидящих, добежал до ниши с взрывпакетами. Тут же кинул отсюда пару. Навстречу — старший над имитаторами, седой мужик со свинцовым взглядом. Жестом указал, чтоб работал, побежал обратно к орудию, уже не очень удивившись, перепрыгивал через завалы из земли и вроде окоп стал мельче, в многих местах от бруствера не осталось ничего, только на голову земля сыплется сверху, словно там сумасшедшие землекопы работают, живьем закопать старлея хотят.
Добежал до своей пушки. Выглянул. Ствол вырвало с люльки окончательно. И от щита огрызки остались. Колеса врозь. Хана орудию. Жестом показал оставшимся трем бойцам — все, дескать, нечего тут делать, к первой пушке побежал, а ноги уже не идут, подгибаются. По башке что-то течет, потрогал пальцами — кровища.