Я не смогла удержаться от смеха.
– Так я ваш снежный одиночка?
– О, не думай об этом так, милая. Я просто та, с кем можно подняться по канатной дороге, кто будет держать подальше любые лианы. Это ведь не так уж и плохо, правда?
Я где-то читала, что у интровертов иногда есть один друг экстраверт, который набрасывается и просто заявляет о своей дружбе. Тэмми, безусловно, была экстравертом, и хотя я не была настолько интровертом, насколько я намеренно сама себя изолировала, это, казалось, доказывало эту идею. Я также была благодарна за компанию.
Я улыбнулась и покачала головой.
– Нисколько. Но только если мы потом выпьем.
Тэмми взвизгнула от восторга.
– Конечно, милая!
Шаттл был переполнен, но это было прекрасно, я была рядом с Тэмми. Мы нашли место в задней части шаттла и были на пути к канатной дороге.
– Эй, – Тэмми ткнула меня локтем в ребра. – Видишь вон того парня, он все время оглядывается на тебя.
Я была слишком поглощена пейзажем Аспена, чтобы заметить это, но проследила за ее взглядом до симпатичного парня с довольно глупой улыбкой на лице.
– Даже не знаю. По-моему, он пьян, – сказала я.
– Он счастлив, милая. Вот как это выглядит, если ты не мертв внутри, как мы.
Самый неделикатный звук вырвался из моего горла – насмешка.
– Я не мертва внутри, Тэмми.
– Нет. Ты британка, это еще хуже.
Глава 6
Джеффри
Я был до смерти напуган.
Но вместо того, чтобы подсчитывать все способы, которыми я мог бы умереть или навсегда искалечить себя, я сосредоточился на веселых людях, чистом горном воздухе и всех красивых рождественских украшениях. От остановки моего шаттла до следующей я насчитал четырех снеговиков: трех с морковными носами и одного с сосулькой, похожей на обезглавленную голову, семь рождественских елок, освещенных золотыми и красными гирляндами, одну пару, одетую как эльфы, а другую – как мистер и миссис Клаус.
Когда мы прибыли на последнюю остановку, я, честно, не думал, что мы сможем вместить больше людей в шаттле. Но двери открылись, и прежде, чем я успел понять, как все умудрились влезть внутрь, я увидел ее. Мое сердце остановилось, когда она села в автобус, лениво разговаривая с женщиной в неоново-розовом лыжном костюме и не замечая меня ни в малейшей степени.
Но я заметил ее.
Каждый кусочек ее. Ее золотистые волосы разметались в стороны, розовые, обдуваемые ветром щеки, и изгибы в этом костюме. Боже милостивый, я мог часами следить за округлостями ее тела.
Я отвел глаза, сверля дыру на коленях, когда понял, что происходит. Мое сердце глухо стучало в груди, а горло превратилось в песок, когда все тревожные мысли о том, чтобы броситься вниз с горы, улетучились. Нервы по поводу катания на лыжах, были ничем по сравнению с тошнотой, бурлящей в моем животе от чувства, которое я когда-либо испытывал только к одному человеку, чувства, которого я не испытывал годами.