Я схватила Гену за руку и потащила прочь от неприступного особняка. Игнат разлегся на скамейке возле дома, зажмурившись до рези в глазах. На душе посветлело.
А ещё утром он ненавидел весь этот мир. Как, впрочем, каждый месяц своей никчемной жизни.
Я вела Гену за руку и понимала, что не испытываю к нему ровным счетом ничего. Всё выветрилось за месяцы общения.
Когда-то мы с ним дружили. Он помогал мне прийти в себя после передряг, выуживал из проблем с учебой, отвлекал ото всего мира. Я платила ему тем же. Мы были настоящими друзьями. Я почти боготворила этого человека. А потом все изменилось. Я давно заметила, что у фразы «Я тебя люблю» есть магическая аура: она или заставляет двух людей слиться в одно целое или… уничтожает любые зачатки эмоций. Ещё вчера я с удовольствием общалась с Геной по несколько часов в день, а сегодня меня воротит от его голоса. Вчера его манеры меня умиляли, а сегодня заставляют стыдиться. Возможно, дело в том, что уже не получится сказать друзьям: «Как хорошо, ведь у меня есть человек, способный помочь и понять, но не испытывающий ко мне ничего». Не сказать, ведь из стадии друзей мы перешли на «отношения». Которых нет. И это огорчает.
Нет, я искренне пыталась стать ему идеальной девушкой. Пустилась в омут отношений, только бы сделать его счастливым. Переживала и ненавидела себя за черствость, искала в себе намеки на возникающую симпатию, пыталась испытывать хоть что-то к человеку, который всегда был рядом.
Но Гена будто сошел с ума. Он ежеминутно названивал мне, ревновал по каждому пустяку. А однажды заявил, что наших детей мы назовем Еленой и Александром, потому что так хочет его матушка.
Тут-то моя выдержка кончилась. Я аккуратно предложила расстаться, потом менее аккуратно рассказала о своих чувствах, следом даже попыталась нагрубить. Чем больше я просила окончить этот цирк, тем сильнее ему хотелось продолжать «покорять мое сердце».
Он любит за нас двоих, а я пытаюсь не мешать ему.
Но теперь окончательно становится ясно – с этим человеком у меня нет ничего общего. Даже дружбы. Он – лишь воспоминание, и я не смогу больше общаться с ним, чтобы не возненавидеть себя. Все его попытки добиться меня, слежка, скандалы с людьми – от этого нужно бежать прямо сейчас, пока это окончательно не переросло в паранойю.
– Тебя проводить? – спросил Гена, глядя на меня как побитый пес.
– Нет, – ответила непреклонно. – Не надо меня вообще никуда никогда провожать.
В квартиру я вошла ближе к полудню, злая и недовольная собой. Делать ничего не хотелось, и до вечера я пялилась в телевизор, а тот сменял программу за программой.