Я подняла голову и недоуменно посмотрела на Павла. А он горячо пообещал:
– Я расскажу тебе эту историю. Света для меня почти как сестра…
Он замолчал, потому что пришел официант. Тот осторожно поставил передо мной чашечку, от которой исходил приятный аромат. Для Павла он принес прозрачный чайник, внутри которого медленно распускался цветок из чайных листьев. Поставив посередине стола большое блюдо разнообразных пирожных, мужчина в форме удалился. Павел тут же продолжил:
– Когда-то я был влюблен в нее, это было так давно. Но Света предпочла Льва, вышла за него замуж. Я смирился и отошел в сторону, но семейная жизнь друга не заладилась. Света все чаще звонила мне, она рыдала в трубку и жаловалась на жестокость Лаврентьева. Казалось, ему нужен лишь ребенок, а сама Света лишь необходимость, чтобы его родить. Лев не обращал на жену внимания, заводил интрижки на стороне, не пропускал ни одной юбки. Даже при Свете не стеснялся флиртовать с другими женщинами. Она терпела и лишь плакала ночами, когда он не возвращался домой.
Он замолчал, а я сжала в ладонях чашку с кофе. Образ моего Льва, уже и так потухший и потрескавшийся, рушился на глазах. Боль все сильнее терзала сердце, а глаза снова наполнились слезами. Бедная Марго! Ну и родители ей достались. Отец настоящий монстр, а мать…
– Лев морально раздавил Светлану, – тихо закончил Павел. – Уничтожил ее личность. Она была как тень. И из-за переживаний у нее случились преждевременные роды. На шестом месяце.
У меня сердце зашлось в биении, дыхание перехватило. Ужас! Это же так опасно. Но Марго жива и здорова, значит, все обошлось. Про Льва и его поступки думать вообще не хотелось. Я боялась, что начинаю ненавидеть свою первую любовь. Не в силах смотреть на Павла, я отвела взгляд и принялась рассматривать сидящих за соседними столиками людей.
За каждой улыбкой скрывается боль, за каждым жестом – трагедия. Жизнь не такая простая и радостная штука, как бы мне хотелось. Но дети не должны страдать из-за жестокости взрослых! Мне до смерти захотелось зареветь, оплакивая разрушенную любовь. Я ведь и не просила ничего, готова была молча боготворить Лаврентьева. Вот только крылья почернели, и нимб превратился в рога. Как же больно.
– Света едва не покончила с собой, – нарушил молчание Павел. – Я звонил ей каждый час и поддерживал, потому что Лев запретил пускать к жене кого-либо до тех пор, пока она не подпишет отказ от ребенка. В конце концов мне удалось убедить ее, что жизнь на этом не кончается, что Света еще найдет счастье. И она сдалась. Подписала все, что Лев просил, отказалась от дочки и уехала из страны.