— Ты чего ревёшь? — заходя в комнату, спросила Тамара Петровна.
— Мам, вчера… Антон…
— Ему кто-то позвонил. Он собрал вещи и ушёл. Я видела, что во дворе его поджидали какие-то тёмные личности. Кони, он плохой человек. Как ты это не можешь понять?
— Не могу. Потому что знаю — Антон другой. У него, наверное, неприятности. Его надо найти. Саше позвонить… — вытирая слёзы, сказала Констанция. Она хотела вернуться на кухню за телефоном, но Тамара Петровна её остановила.
— Дочка, не надо никому звонить. Он больше не вернётся. Я не позволю, чтоб он сломал тебе жизнь.
— Подожди. Что ты сказала? Ты не позволишь? Что ты ему сказала? — Констанция чувствовала, как сердце перестаёт биться. Голова закружилась. — Мам, это ведь твои козни?
— Я тебе не какой-то там Решелье. Козни не умею строить, — она хотела уйти, но Констанция её остановила.
— Мама, что ты ему сказала?
— Я ничего ему не говорила!
— Ты прячешь глаза! Мам, что вчера произошло?
— Не смей повышать на меня голос! — огрызнулась Тамара Петровна. — Я его выгнала. Он тебе не пара. Кони, ну подумай…
Констанция её не слушала. Она молча прошла на кухню. Набрала ещё раз номер Антона. Телефон в этот раз был включён, но Антон не брал трубку. Пять звонков без ответа.
— Мы будем сегодня завтракать? — невозмутимо спросила Тамара Петровна.
— Зачем ты это сделала? Объясни мне так, чтоб я это поняла? Зачем надо делать так, чтоб мне было плохо? Зачем?
— Дочка, я не хочу, чтоб ты страдала. Чтоб он тебя обидел.
— И поэтому ты делаешь больно мне? Да? Мам, зачем? Зачем ты так надо мной издеваешься?
— Прекрати лить слёзы, неблагодарная девчонка. Я ради тебя…
— Не надо было ничего делать ради меня. Я не просила, чтоб ты отдавала свою жизнь ради меня. Не просила этого делать! Я не хочу расплачиваться за своё рождение терпя твой эгоизм! Мам, я хочу жить! Любить! Дышать!
— Прекрати истерику. Я не против, чтоб ты кого-то себе нашла. Но не этого типа! — поджимая губы сказала Тамара Петровна.
— А я не спрашиваю твоего разрешения с кем мне жить.
Констанция ушла в комнату. Оттуда донеслись её слёзы. Тамара Петровна только нахмурилась, считая, что это девчачья блажь.
— Перебесится, — проворчала она.
Полдень. Он так и не вернулся и продолжал не брать трубку. Констанция уже не знала куда деваться от беспокойства. С каждым часом росла уверенность, что он не вернётся. Обиделся, оскорбился. Она бы так себя почувствовала, когда её с вещами бы выставили за дверь. Почему он её не разбудил? Она бы всё решила. Или это был повод? Он уже планировал уйти? Бред. Мысли напоминали суматошных птиц, которые носились с тревогой по серому небу. Ответа не было.