Прямо перед нами стоял Кеша-торчок, которого мы, конечно же, в лицо знали. Он был невысок — примерно на сантиметр ниже Верочки, которая тоже определенно не шпала. Узколобый, несимпатичный, но обладающий большими круглыми глазами — чистыми, как у ребенка. Это делало его внешность обманчивой, не поддающейся определенной оценке. И говорил он медленно, чуть в нос, растягивая слова:
— А че сразу утырок-то? С лица хлеб не едят.
Я подумала, что он шутит. По крайней мере, хоть одна характеристика Верочки мимо. Но моя надежда обрушилась, после того, как его спокойно поправили:
— Воду не пьют, Кеш. И поговорки явно лишние, если ты никак не можешь их запомнить.
— И все равно обидно, когда по внешности судят, — ответил он Кристине, не оборачиваясь. — Все бедные такие злые?
Кристина переводила взгляд с меня на Верочку. Несколько секунд задержалась на фартуке горничной, чуть заметно вскинула тонкую бровь. Потрясающе красивая платиновая блондинка. Я помню, как она смеялась после случая в троллейбусе, но сейчас руку бы дала на отсечение, что меня она не помнит. Тем лучше. А вся ее заинтересованность сейчас связана только с темой нашего обсуждения, а ведь мы в выражениях не стеснялись. Именно это она и озвучила:
— Вы кто такие, чтобы вообще обсуждать Германа Керна в таком тоне, как будто вы не на его семью сейчас работаете?
Третьим, к счастью, был Юра Раевский. Он быстро сориентировался и выступил вперед, чтобы конфликт не перерос в конфликт, осознаваемый всеми присутствующими.
— О, Ульяна, вы уже приехали? А это, как я понимаю, Вера?
Сестра заторможенно перевела на него взгляд и улыбнулась так широко, как в тот момент сумела:
— Да. Юра, я тоже хотела бы поблагодарить тебя за помощь! И… это, — она обратилась сразу ко всем, — не знаю, как прозвучали мои слова, но я никого не хотела обидеть!
Пухлые губы Кристины искривились, а Кеша так и стоял, заправив руки в карманы и глядя перед собой. Неужели обиделся до такой степени? Хотя мне казалось, что Вера все делает правильно — раз уж вляпались, то лучше сразу извиниться и на том вопрос закрыть. Вот только странно ли, что я извиняться не спешила? Так это и разные вещи — я-то о Германе чистую правду говорила, факты констатировала, за что тут извиняться?
Юра зачем-то вообще тронул меня за плечо, словно привлекая к себе внимание.
— И как вы тут устроились? Еще не пожалели, что сюда рвались? Кстати говоря, сам Марк Александрович тут налетами бывает, не чаще раза в неделю, у него других дел предостаточно, так что страшных проверок особо и не бойтесь.