Он что, не дошел до пометки «эн/зэ» — «не замужем» или «неприкосновенный запас» — понимай, как хочешь? Или желает услышать мое личное чистосердечное признание?
— Никак, — настороженно сказала я. А вдруг он убежденный семьянин и холостых людей считает неполноценными и ненадежными недоумками? — У меня ее нет.
Андрей Юрьевич поглядел в окно.
— Мне было жаль лишиться своего секретаря, — сообщил он. — Она была умна, энергична, компетентна…
— Сочувствую, — сказала я нервно. — Она была молода?
Он взглянул странно.
— Достаточно молода, чтобы выйти замуж за одного из наших клиентов.
Я кашлянула. А я-то думала, что предыдущий секретарь коньки отбросил — уж очень жалостно это у него прозвучало.
— Ну, на меня можете рассчитывать! Я так вас не подведу. Могу даже расписку дать.
(Потому как шансы у меня не то что нулевые — минусовые).
— С условиями работы ознакомлены?
— Да.
— Со всем согласны?
— Д-да…
— Можете выйти завтра с утра?
— А что… я уже принята? — не поверила я.
Андрей Юрьевич встал и протянул руку.
— Поздравляю. Вы нам подходите.
После секундной заминки я подскочила и пожала ему руку. Ладонь была теплой и била током. Мой завтрашний чиф поглядел на наши руки, разжал пальцы.
— Завтра в девять.
Переодевается народ стремительно. Еще вчера все были в шубах, пуховиках, дубленках, а сегодня вон идет девчонка: каблучечки-не каблучечки, колготки телесного цвета, юбка под короткой курткой лишь подразумевается… У идущего следом мужика-бедолаги слюни чуть ли не до земли.
В общем-то по весне, по лету я мужчинам очень даже сочувствую. Если уж у меня голова сама собой заворачивается — полюбоваться на очередную высокую, длинноногую, фигуристую — то что про них-то говорить? В наше время (ненавижу это выражение, но куда от него денешься!) народ был куда мельче, серей и незаметней. Сейчас же по глазам прямо бьет цветом, голой кожей, животиками, ногами, грудями…
А вот полюбоваться на молодых парней выпадает почему-то крайне редко, увы… Ну разве что на моего наисвежайшего чифа. Хотя он скорее уже мужчина.
Я оглядела себя и вздохнула. Пальто мышиного цвета безо всякой фигуры, потому как найти что-нибудь подходящее на широкие бедра и одновременно — тонкую талию — очень и очень проблематично (как, впрочем, наверняка и на все остальные фигуры). Все еще не могу расстаться с теплым шарфом, страшно в эту зиму мерзну. На ногах — что называется в народе «говнодавы», но ведь какие удобные! А шапку нельзя снимать, потому что сначала следует подстричься. И покраситься во что-нибудь этакое… солнечное.
Апрельское.
И вообще — на работу пора!