Подозреваю, со стороны эта картина выглядела эпично. Но нам было наплевать: Круг подключался ко мне напрямую.
Это не больно, но очень неприятно. Если в обычном состоянии мы могли контролировать свои мысли и поэтому иметь хоть какое-то подобие личного пространства, то при прямом подключении три разума сливались воедино. Именно так происходилт создание связи Круга, и этот же способ использовался для лечения особо тяжелых ранений. Круг делил боль и смерть на троих, обманывая богов, вырывая одну из Сестер из их рук.
Мы проделывали это много раз, чтобы усилить связь. Поэтому я уже знала, что мысли нахлынут разом, ударят по нервам будто током и снесут все ментальные преграды.
Так и случилось!
Миллион образов, тысяча картинок и слов. Чужой разум давил, рвался и почти не давал дышать. Грудную клетку прижало, ладонь Мары стала слишком тяжелой. Ведана закричала, и я точно знала: сейчас она переживает мое проклятие боли. Мара всхлипнула: это она почувствовала страх, когда Эрик чуть не умер от удара, который предназначался мне.
Я же в этот момент почувствовала, как опустошается резерв: эмоции дня Игр были для сестер самыми яркими и ужасающими.
Это длилось не больше пяти минут, но казалось целой вечностью. Страхи, боль, сомнения, радости — мы делили все на троих. И мое проклятие тоже поделили.
Ведана отшатнулась от меня, отбросив руку, Мара упала на подушку рядом, сдерживая рыдания.
— Я убью их. — Выдохнула рыжая сквозь зубы. — Просто убью всех. Недомагов, Ядвигу, ректора. Всех!
— Я помогу закопать трупы, — внесла свою лепту белокурая ведьма.
— А я просто посплю. — Решила я и, собственно, так и поступила.
Сил на то, чтобы проверить действие проклятия не было. Я просто провалилась в сон, краем сознания отмечая, что меня кто-то укутал в одеяло, подложил под голову подушку и невесомо поцеловал в лоб.
Очнулась по ощущениям приблизительно через час, но не сама, а от настойчивого мысленного зова.
Мара стучалась ко мне, как могла, пытаясь вернуть моему мозгу активность.
— Старшая, — тихо позвала Веда уже вслух.
Я оторвалась от подушки. И села. Слишком резко — комната поплыла перед глазами, но я успела выхватить из окружающей среды образ Верховной Анахиты — уже седой ведьмы, одной из старейших из ныне живущих.
Как только потолок перестал падать на посетителей, коих сейчас было много — Триада в полном составе, мои сестры, ректор и Верховная, — я прочистила горло.
— Прошу прощения, Верховная, — прохрипела я. — Не могу сейчас приветствовать вас должным образом.
Анахита грустно улыбнулась, глядя на меня с неподдельным состраданием.