Во сне он казался таким умиротворенным, таким спокойным. Уна некоторое время молча рассматривала его красивые черты, по-юношески чувственные губы, подрагивающие ресницы, растрепавшиеся и спутавшиеся волосы, и ей ужасно хотелось припасть к Дереку на грудь и разреветься как когда-то в детстве, когда все проблемы можно было решить просто — слезами на плече у верного друга. Как хотелось бы ей, отчаянно, неистово, чтобы все прошлое можно было вернуть, и Дерек снова стал ей просто другом! Чтобы он выслушал ее плач, ее жалобы и помог советом, утешил. Но сейчас… после его поцелуев, после его страстных ласк и после этих слов — «я люблю тебя!» — он не понял бы, отчего она плачет… Сказать ему, что она стыдится этой ночи? Что она сожалеет, что она не хотела? Нет, нет! Он ведь не виноват в том, что она поддалась, не прогнала, не оттолкнула, а привлекла его к себе и позволила сделать то, что произошло.
Нарочно, чтобы позлить Аргента, чтобы заставить ревность снова и снова отражаться в его синих глазах. Да что это такое с ней?! Почему она думает о ректоре так, словно имеет на него какие-то права, словно он дал ей повод думать о себе так?!
«Не думать, — велела себе Уна, утирая набежавшую слезу. — Не сметь о нем думать. Все так, как случилось, и, наверное, как и должно быть. Пора взрослеть; об этом твердят мне все, кому не лень, с первого же дня, как я приехала сюда. Кажется, настало время отвечать за свои взрослые поступки… Это было ужасно глупо — так вести себя».
Она осторожно, чтобы не разбудить Дерека, поднялась, наскоро умылась, причесала огненно-рыжие волосы, оделась и тихонько покинула комнату. Ей хотелось немного побыть одной, не в своей комнате, где, казалось, каждая вещь, каждый предмет напоминали ей о случившемся.
До завтрака было еще много времени, потому столовая была пуста. Точнее, почти пуста — за своим любимым столом в одиночестве сидел Демьен и потягивал утренний кофе, приготовленный для него персонально. Принц был угрюм и походил на битого в боях нахохлившегося воробья, и Уна подумала, что Аргент был прав насчет трепки, которую своему отпрыску устроил Его Величество Алый Король. Мельком глянув на девушку, Демьен жестом указал ей на место подле себя, и Уна с благодарностью приняла его молчаливое приглашение. Странно, но именно сегодня она была рада видеть Демьена. Наверное, вместо участливых и жалостливых слов сейчас она нуждалась в его едких, отрезвляющих замечаниях и ехидных колкостях, чтобы окончательно не расклеиться.
— Что, тоже утро не заладилось? — проговорил он, отпивая глоток ароматного напитка, рассматривая склоненное лицо Уны, ее чуть припухшие и покрасневшие от сдерживаемых слез веки. Она отрицательно мотнула головой, сцепив пальцы, ее ноздри затрепетали, и Демьен понял, что она сдерживается из последних сил, чтобы не разреветься.