Инвар притормозил возле ворот и швырнул камнем в полицейского. По крайней мере, именно так показалось испуганной Лерочке. Но страж порядка, кем бы он ни был, не удивился, ловко поймал в бронированную перчатку брошенную в него штуку, неуловимо напомнив игрока в бейсбол, встряхнул ее в кулаке и уставился на ладонь.
— В Академию! — отрывисто сообщил Инвар.
Полицейский кивнул, припечатал механическую штуковину второй ладонью и швырнул обратно водителю. Парус свернулся. Как же они поедут? Впрочем, в городе ветра почти не было. Но Лерочка не успела ничего придумать. Полицейский громко свистнул, и его напарник с грохотом отодвинул жестяные двери гаража и вывел оттуда… коня? Голова у существа была лошадиной, имелась грива, круп и… Ноги были механические. Хвост отсутствовал. Лерочка тяжело сглотнула и перевела взгляд на Трешку, который мирно дремал у ее ног. Похоже, такие странные монстры — наполовину живые существа, наполовину механизмы — были вполне обычным делом в этом мире. Лошадь косила живым глазом на повозку, но послушно дала себя впрячь. А потом мерно потрусила по мостовой Ла-Арка.
Когда Лерочка была маленькой, она частенько выдумывала себе сказки. Родителям некогда было заниматься дочкой, они зарабатывали деньги на нескольких работах. С бабушками-дедушками тоже не повезло. Девочка была предоставлена сама себе. И силой детского воображения обычные предметы приобретали чудесные свойства. Мамина яркая шаль становилась волшебным плащом, позволяющим летать, а папины очки, примотанные к венику, превращались в подзорную трубу. Кукол Лерочке дарили много, и она с раннего детства обожала шить им наряды и одевать красавиц, разыгрывая целые представления. Шить и вязать. Это были единственные занятия, в которых удавалось обойтись без травматизма. Ну если не считать пары порезов ножницами и исколотых в кровь пальцев от иглы. Мама пыталась приобщить дочку и к другим женским занятиям, например, к готовке, но… Однажды их соседка, тетя Люда, на полном серьезе потребовала, чтобы Вера Григорьевна прекратила бить дочь… А действительно, что можно было подумать, глядя на исцарапанное лицо девочки (вывернула на себя полку с консервацией) с заплывшим глазом (последствия неудачного открытия единственной уцелевшей банки) и загипсованную руку (поскользнулась на разлитом варенье)? Тем более, что в подобном виде девочка появлялась частенько. В общем, тогда на семейном совете родители постановили, что черт с ним, пусть лучше их дочь не научится готовить и убираться по дому, но зато будет… жива. А вязание Лерочку завораживало, она находила успокоение в мерном мелькание спиц, вытягивании петель, плетении ажурного узора из разноцветных нитей. Она сама себе казалась доброй волшебницей, которая берет ворох пряжи и создает из него красоту. Ничего не ломает, не разбивает, не разрушает — создает! Был клубок — а стал шарфом. Или варежками. Или кофточкой. Но мама считала увлечение дочери несерьезным, поэтому Лерочка и оказалась на технической специальности, слабо представляя, как вообще будет работать по профессии. А что теперь?