Дело было в том, что с недавних пор купцы, привозящие свои товары со всего света в порты Суиратона, начали жаловаться, что на торговых путях вдруг появились пираты — дело само по себе невероятное, неслыханное! Нападая на корабли, они не только грабят, но и убивают всю команду с какой-то неистовой яростью, и особенно жестоко они поступают с теми из кораблей, что несут на себе знак принадлежности Дракону — любому, вне зависимости от его имени, положения и знатности. Стоило капитану корабля поднять флаг с символикой Дракона, как негодяи налетали на него и не оставляли и целой щепки от судна. Ограбленное, с перебитой командой, судно нещадно расстреливалось изо всех пушек и поджигалось, чтобы до дна достигли одни лишь бесформенные головешки, кое-как скрепленные меж собой железом. Разбойники словно кидали вызов правящему Дракону; они злили его, и каждый сгоревший корабль был словно пощечина правителю.
Одновременно с тем в местах, где проходили бои, королевские силы — как обычно, опаздывающие к основным событиям, — начали находить странных людей. Обычно это были либо рыбаки на утлых лодчонках, полузатопленных, залитых бушующими волнами. Дико озираясь, почти обезумев, словно свалившись с неба, они бормотали какую-то чушь о похитившем их вихре. Или женщины — были среди спасенных и они, — из последних сил цепляющиеся за обломки, качающиеся на волнах.
Рыбаки, трясущиеся от ужаса, уверяли, что вышли в море на лов и вдруг оказывались далеко в открытом море, в незнакомой им местности. Женщины же в основном истошно вопили, плакали, и толком не могли ничего пояснить. По всему выходило, что они просто прогуливались по берегу, или стирали белье на своем привычном месте, как вдруг неведомая сила подхватывала их и уносила в открытое море, бросая и оставляя там на погибель.
Притом все эти странные спасенные называли весьма необычные, непривычные уху незнакомые названия городов и селений, откуда злой рок вырвал их, лишив семьи, дома и привычной жизни. Язык, на котором они изъяснялись, казался удивительно схожим с тем языком, а котором разговаривали королевские посланцы, но как будто более груб, гортанен, словно говорившие были иноземцами, выучившими местную речь и говорящими с акцентом. Названий местности, в которую их занесло лихим ветром, спасенные тоже не знали, да и не слышали о ней ни разу в жизни, а при слове «Дракон» впадали в ступор.
Странно было это все; и чем больше происходило этих непонятных и неприятных вещей, тем больше правящий Дракон, Эрик, убеждался в том, что здесь не обошлось без какой-то странной магии, разрывающей границу между мирами и впускающей пиратов в море — а за одним и затягивающих случайных людей, находящихся поблизости с пиратским кораблем. И искали пираты, похоже, самого Дракона, судя по одержимости, с какой она нападали на корабли, принадлежащие ему.