Это просто этикет.
И его нужно знать хотя бы для того, чтобы не лишиться рассудка в этом безумном месте.
И надо что-то сделать с собой, чтобы перестать обращаться к Аркаиру на «ты». Это самая частая моя оплошность.
Голод хорошо способствовал усвоению информации. Правда, я подозревала, что завтра положение дел изменится.
Одно преимущество у этого наказания было. Ключи остались только у Аркаира и горничной, которая приносила мне воду. Никакой Алиэ с ее садистскими методами купания и презрительным фырканьем, никаких игрушек, из любопытства желающих познакомиться и найти, в чем меня уличить… да и дворецкий тоже без необходимости на огонек не заглядывал — к счастью. У меня от этого типа мурашки бежали по коже.
Аркаиру явно нравилось причинять боль, но следовало отдать ему должное — до сих пор он делал это только в том случае, если считал наказание справедливым. И все-таки заступился за меня перед повелителем.
Проклятый непредсказуемый садист.
Демон знает что.
Смешно вообще-то. Меня едва не изнасиловали, а я, вместо того, чтобы трястись от ужаса и проливать слезы, попиваю водичку и листаю пособие по этикету, при этом думая не о новоявленном «хозяине», а о его слуге!
Они друг друга стоят.
Я вздохнула, откладывая книгу.
Как-то там дела дома?
Надо было спросить повелителя, действительно ли его воин оставил записку в поселке о том, что со мной произошло… Не сообразила, идиотка. Хотя еще неизвестно, в каком случае мамочка больше испугается — если решит, что я заблудилась в пустыне или если узнает, что меня уволокли в другой мир демоны. С другой стороны, Лира-то видела, что случилось…
Я снова тяжело вздохнула.
По крайней мере, с мамой осталась сестренка. Я грустно улыбнулась, вспоминая ее вечно задорную улыбку и озорные карие, как у мамочки, глазенки — я внешностью пошла в отца, которого почти не помнила и знала только по портетам. Лира не была ребенком, всего на четыре года младше меня — ей недавно исполнилось шестнадцать. Но по ее внешности и поведению никто бы об этом не догадался. Не только из-за юного личика, светящегося чисто детской непосредственностью. У нее была тоненькая, гибкая фигурка, грудь начала расти поздно, пару лет назад, поэтому Лира с легкостью сошла бы за тринадцатилетнюю.
Я была благодарна маме как никогда. Она всегда растила нас самостоятельными, много работала, постоянно приучала к мысли о том, что, став взрослыми, мы можем уехать в другой город, выйдя замуж или найдя хорошую работу. Заставила получить образование, научиться готовить, стирать, полностью себя обслуживать, хотя жили мы не бедно и до войны держали служанку. Мамочка была учительницей, потому прекрасно знала, что жизнь может забросить в самые разные места, рано оторвав от дома.