— И что же, вы собираетесь?.. — как правильно назвать то, о чем я хотела бы спросить, я не знала — не могла придумать нужных слов, поэтому инстинктивно подобрала под себя ноги, спрятав их в длинной юбке.
— И что, моя пока еще невеста, вы даже не соизволите снять туфли? — расстегивая ремень, мужчина действовал как-то слишком непредсказуемо.
— Может быть, как-то потом? — отодвигаясь вглубь кровати, пробормотала я, опасаясь того, что было неизбежным.
— Отчего ж потом? Мы ведь как бы уже повенчаны, осталась самая малость.
— Но мне стыдно… может быть, дождемся ночи?
— И совершим все это в твоей ведьминой каморке?
Совершенно голый, мужчина сел на кровать и уверенно запустил обе своих руки под юбку моего свадебного платья, прикасаясь к совершенно гладкой коже ног.
— Но вы же его помнете, — от волнения у меня перехватило дыхание, а на глазах показались слезы.
— Больше того — я намерен порвать это платье на куски, — рыкнул барон, хватаясь пальцами за кружевные края панталон и стягивая их вниз. Вот только он, наверное, не знал, что этот предмет женского гардероба был закреплен к корсету, туго обтягивающему мою талию и подымающему грудь. — Что это?
— Вам не удастся, — проблеск надежды, что ВСЕ ЭТО возможно будет оттянуть куда-то на потом, позволил мне выдохнуть с облегчением.
— Вы так думаете? — хищно оскалился барон. И в следующую минуту пышная кружевная юбка была каким-то чудесным образом оторвана от лифа. От резкого броска взмыв в воздух, она затрепетала там множеством крылышек бабочек, и плавно опустилась на пол. Мои глаза расширились от ужаса — как же я теперь буду, без платья? Но следующим движением Экберт сорвал с меня панталоны, потом, орудуя также и зубами, разорвал лиф, стянул корсет, так что мне пришлось только удивляться, как же это ему удалось, ведь куча служанок утром едва управилась со всеми крючками да завязками.
И вот я осталась в одних шелковых чулках (туфли слетели сами собой) — их барон почему-то решил не снимать.
— А ваша маменька постаралась, — осматривая мое тело при дневном свете — красивое, гладкое, пахнущее маслами и парфюмом, грубым баритоном сказал мужчина. — Лягте на спину и расставьте (раздвиньте???) бедра.
— Что… — я же, напротив, сжалась, стыдливо прикрывая руками интимные места — розовые складочки между ногами и грудь.
— Разве вам не объяснили… хотя, почему я должен обращаться в столь пикантный момент к собственной жене на "вы", — ухмыльнулся барон Экберт. — Милена, маменька должна была объяснить тебе, как нужно вести себя с мужем, раскрыть кое-какие подробности, посвятить в секреты. Или она этого не сделала?