* * *
И вот я поправила то последнее, что, по мнению маменьки, могло бы испортить весь мой облик. Упрятав выбившийся локон под ободок диадемы и подтянув пониже восхитительны кружевные манжеты, я, подражая своей родительнице, приподняла подбородок и выпрямила спину; на подкрашенные персиковым бальзамом губы натянула скромную, но, тем не менее, вполне очаровательную улыбку.
— Ах, барон, — нарочито восторженно воскликнула маменька, когда мужчина, едва переступив порог, наполнил комнату благоуханьем живых роз. Их вносили слуги, поочередно ставя пять корзин прямо у наших ног. — Да что ж это такое? Вы что, уничтожили все розы в королевстве?
— Чтобы выразить мое восхищение вами, — поклонился мужчина, — мало цветов всего мира, не то что каких-то жалких стебельков из моего сада.
— Что за расцветки. А какие крупные головки, еще и в росе, — маменька подскочила со своего места и, словно это к ней пришли сваты, бросилась обнюхивать корзины, томно вздыхая и строя барону глазки.
Я невольно залюбовалась ее стройной фигуркой, фарфоровой кожей лица, нежным изгибом плеч. Да она и сама, если бы только захотела, могла бы соблазнить господина Экберта де Суарже и выйти за него замуж, зачем ему я? Ведь маменька была опытной женщиной, ей только недавно исполнилось тридцать семь лет (почти его ровесница), и она также могла бы родить ему наследников.
* * *
Вот только я знала, что планы у маменьки иные — мелкий помещик Серж Ковальский. Красивый юноша двадцати восьми лет, сын нашего соседа и лучшего друга семьи, буквально выросший у нас во дворце. И я всегда думала, что именно он станет моей судьбой. Папенька не раз намекал на то, как было бы здорово, чтобы я и Серж в будущем объединили свои судьбы.
Да, Ковальские не были богаты, они вели скромную жизнь разорившихся дворян, и то, что маменька так ласково относилась к парню, я всегда принимала за жалость, потому что знала — она не позволит мне выйти замуж за бедняка. Даже папа в последние годы изменил свое мнение, теперь-то я понимала почему. Бедный мой папа… Я не знаю, что произошло, что он вынужден был истратить все наши сбережения, вот только результат получился такой, что именно я должна буду расплачиваться за все его долги, а мама — наконец-то сможет устроить личную жизнь по своему собственному вкусу.
* * *
То, что ее и Сержа связывает любовь, я поняла недавно. Как раз была годовщина после смерти папы, и в нашем дворце собралось много народу. Я, как обычно, везде сопровождала маму, мило улыбалась гостям и принимала соболезнования. Как вдруг мама куда-то удалилась, и я пошла ее искать. Обойдя все комнаты, решила выйти в сад. Был месяц август, пышно цвели георгины, ночные скромницы-маттиолы распространяли повсюду свой сладкий пьянящий запах. И вдруг на одной из лужаек, в беседке, надежно спрятанной за кустами цветущих пеларгоний, в бледных отблесках луны я увидела целующуюся пару. Все еще не подозревая, кто же там может быть, я тихонечко подкралась, чтобы полюбопытствовать. То, что увидела и услышала, потрясло меня до глубины души.