— Ой, боже мой, шо это у вас с плечами поделалось? — Лида удивленно обернулась. От пляжа, подходила к ней дородная женщина с приятным лицом, тонкой косой, уложенной вокруг головы и веселыми глазами. На вид ей было не больше пятидесяти. Женщина обливалась потом, тяжело дышала, видно, что такая жара была не для нее, — ох, жара, — затараторила она с явным украинским акцентом, — это же рази можно выжить в такую жару, шоб она побесилась, и море не помогает. Нас и хватает токо шоб, до бассейна доползти. Благодарим Бога, шо хоть отель наш совсем рядом. Мы в "Старом клене" живем, а вы иде?
— Тоже в этом отеле, — подтвердила Лида.
— Как хорошо, — обрадовалась женщина, — вместе будем идти и побалакаем. Сейчас еще мой муж придет, отстал иде то.
Следом за ней отдуваясь, шумно топал мужчина, примерно одного возраста с женщиной, скорее всего ее муж. Дородность мужчины намного превышала достоинства жены. Его лицо выражало явные черты запорожского казака, эдакий Тарас Бульба, только без усов, в шортах и майке. "Как они сейчас пройдут под сенью кленов? — мелькнуло у Лиды, — они наверно снесут нижние ветки не только головой, но и плечами".
— Нинок, ты ступай у переди, а я уже за тобой пойду, — начал он отводить ветки руками от лица, — ты поглянь, эти ветки уже исхлестали мне усе лицо. Ша будешь мне примочки прикладать.
Под сенью деревьев Лиде стало немного лучше. Жгучие солнечные лучи не доставали до ее плеч, а сквознячок приятно обдавал прохладой. Она настойчиво ждала детей. Нинок, пошла было дальше, но, пройдя немного, остановилась, раздвигая ветки.
— Шоб, вы провалились, шоб, вас ураган снес, — Нинок защищала лицо от крепко сплетенной кроны кленов, но, разлапистые ветки как будто нарочно нависали еще ниже и старались отомстить гостям за нанесенные оскорбления, — Сергунь, ты шо живой?
Нинок резко обернулась, чтобы удостовериться, что ее ненаглядный супруг, хотя бы сносно, пробирается по тропинке, а Лида, увидев детей, заходящих под клены, решила идти дальше, и резко развернувшись, чуть не уткнулась лицом в живот Нинка. На нее сразу пахнуло потом, морем, варениками. От всей этой пестрой смеси у нее закружилась голова, листья клена стали как-то странно вращаться. Заметив это, Нинок спохватилась и, затараторила так быстро, что Лида еле улавливала обрывки фраз.
— Господи, да на вас же лица нет. Шой, то вам совсем поплохело. Это, к бабке не ходи, солнечный удар, — лицо попутчицы сочувственно наклонилось к Лиде, — ой, вы же не знаете, как у нас у прошлом лете, тетка Саломея чуть не померла. Пошла она выводить козу, а жарища стояла, спасу нет. Куры и те крылья пораспускали и лезли купаться не в чернозем, а в лужи. А посередь деревни нашей лужа стоит такая, что в пору здоровому кабану в нее залезть и его скроет с головой. Утки у нас там купаются. Ой, так привольно уткам, благодать прямо. Ведет она козу на веревке…