ГЛАВА 4. Мой странный сон
— И вот я здесь, — закончила я рассказ.
Липа пошелестела листьями, будто сочувствуя мне. И тут я подумала, что если Макс уже обнаружил, что я исчезла? Он же первым делом будет искать меня в Монастырском. Ему прекрасно известно, что мне больше некуда идти. Так что я совершенно зря туда направилась. Хотя чего я беспокоюсь? Он же не будет ждать меня там весь день. А я раньше, чем вечером, у тети Светы не появлюсь. Об этом пути в село Макс вряд ли знает, с шоссе меня на этой петляющей по лесу старой дороге не видно. Волноваться нечего.
А вообще было бы здорово куда-нибудь скрыться месяца на три… А потом вернуться и забыть о Максе, как о страшном сне. И не любить его больше. Но как? Чтобы разлюбить его, мне надо снова влюбиться. А я уже поняла, что не могу любить никого другого.
Я никогда еще так много не говорила, даже на экзаменах, и в горле у меня пересохло. Да и солнце уже поднялось высоко, и ощутимо припекало. Я достала бутылку с водой, сделала несколько глотков. И вдруг почувствовала, что очень хочу спать. Неудивительно, я же не спала всю ночь. И торопиться мне некуда.
Я устроилась поудобнее, накинула на голову кофточку, чтобы не получить солнечный удар, и закрыла глаза. Несмотря на то, что спать очень хотелось, уснуть сразу не удалось. Потому что легче оттого, что я рассказала липе о своих бедах, мне почти не стало. Я любила Макса, и готова была отдать ему все, что имела, а он так меня предал. Похоже, горячая любовь к Максу и жестокое разочарование в нем вошли в резонанс, и я заплакала.
Липа шелестела листьями, словно утешая, и убаюкивая, и я, наконец, крепко уснула.
Когда я проснулась, солнце клонилось к горизонту. Любовь и разочарование никуда не делись, но как-то отошли на второй план, я почувствовала облегчение, хотя мне все еще было очень горько.
Сейчас, наверное, уже часов семь вечера, пора идти. Как-то встретит меня тетя Света? Отведет, наверное, душу, будет ворчать и ругаться часа два. Да ладно, пусть ругается, я привыкла.
Я хотела посмотреть время на телефоне, но почему-то не обнаружила своей сумки. Не было и бутылки с водой, и кофты. Странно… украл кто-то, что ли? Кому нужна дешевая и далеко не новая сумка? И денег в кошельке мало было… А бутылка-то с водой кому понадобилась? Вор, что, страдал от жажды? А кофта ему зачем?
Тут я увидела, что и одежда на мне какая-то странная. Я пришла сюда в джинсах, белой трикотажной маечке и тонкой трикотажной кофточке розового цвета, на ногах — черные босоножки. Теперь все это исчезло, на мне было длинное, до пят, льняное зеленое платье с длинными рукавами, а на ногах — серые матерчатые туфли без каблуков. И вместо лифчика на мне был тугой корсет, а вместо трусов — льняные панталоны.