— То есть, ты изначально знал, что не сможешь их потратить? — сказала Вера, он кивнул, она подняла плечи: — То есть, ты рисковал бесплатно? — Он опять кивнул, она улыбнулась: — Почему?
Двейн молчал, опустив глаза с загадочной улыбкой, Вера смотрела на его медленно заливающееся краской лицо и слушала, как за спиной перестал дышать министр Шен.
— Тренироваться у такого мастера — большая честь, — наконец сказал Двейн, не поднимая глаз, Вера ироничным шёпотом фыркнула:
— У девятилетнего мастера?
— Тогда мы были детьми, — качнул головой парень, — я не осознавал всей опасности и воспринимал это как игру.
— А потом? — продолжила допытываться Вероника.
— Когда господин приехал в следующий раз, он уже был трехкратным чемпионом континента, — уважительно понизил голос Двейн, — мне льстило, что он так высоко ценит мой уровень, что готов платить за тренировки со мной больше, чем я стою.
— Так куда ты девал деньги? — шкодно улыбнулась Вера.
— Закапывал в саду, — смущенно улыбнулся Двейн, — там такой мешок, что я его, наверное, от земли не оторву. Они до сих пор там лежат.
Вера улыбнулась, слушая как за спиной медленно вдыхает господин министр, хихикнула:
— То есть, ты рисковал жизнью, просто потому, что это круто?
Двейн улыбнулся шире и тихо сказал:
— Цыньянские боги не считают гордыню пороком. Да.
Вероника улыбнулась шире и прикусила губу, борясь с желанием обернуться и посмотреть на министра Шена, толкнула бедром Двейна и шепнула:
— Ну крут, крут, я прониклась. Давай режь дальше.
— Нет, ничего, — иронично качнула головой она, — как думаете, ваши профдеформации обратимы?
— Вряд ли, — он опёрся о стол, с улыбкой изучая её письмо, — да и зачем? Мне они жить не мешают.
— А то, что они мешают окружающим — не ваша проблема, я поняла, — ненатурально улыбнулась Вероника, опять берясь за кисть. Надпись на запястьях смылась и она принялась наносить её заново. Министр понаблюдал и предложил:
— Вам проще татуировку там сделать, чем каждый раз писать.
— Да ну, — она поморщилась, — я такими вещами не страдаю. Тату — это навсегда, как будто клеймо на себе поставить, а я планирую ещё расти и меняться, я понятия не имею, что буду думать по этому поводу через десять лет. Я знала кучу людей, которые изрисовали себе тело всякой фигнёй, которую потом пришлось стирать, к тому же, я сказала шаманке, что запишу и ей понравились эти слова, так что буду именно писать, может, в этом смысл.
Министр пожал плечами и не стал развивать тему. Из кухни вышел Двейн и чуть поклонился Вере:
— Госпожа. Спасибо за всё, я зайду через полчаса забрать борщ.