— Да как вы можете! Рейн не способен…
— Ну, понятно, — кажется, Кайрен ее вообще не слышал. — Значит: «Люблю только тебя, это больше не повторится!» Так?
— Нет, не так! — отчеканила Анет, отодвигая дальше по столу нетронутую чашку.
Конечно, не так, а хуже, гораздо. Развороченная постель, хихикающая девица, пьяные, по-бараньи бессмысленные глаза и: «Лезь к нам, малышка, третьей будешь!». А еще: «Ну что ты, маленькая? Это же ничего не значит!» Ну и вишенкой на тортике: «Я такой, какой есть! И не надо меня переделывать!» Ведь и не переделывала вовсе, она…
Она просто дура, вот и все.
— Ну не так, так не так, — не стал спорить Нелдер. — Тебя проводить куда-нибудь? — спросил рассеянно, явно о чем-то своем думая и это «что-то» никакого отношения к Сатор не имело, Кайрен даже и не смотрел на нее.
— Не нужно меня никуда провожать.
— А вот это правильно, — согласился «пират». — Разумнее обойтись без лишних сложностей. — Врач встал, кинул на стол пару ассигнаций, мятых, будто Нелдер деньги в кармане комком носил. — До завтра, Бараш, на смену не опаздывай, — сказал и пошел, а Ани осталась сидеть, судорожно пытаясь сообразить, что это было, а, главное, зачем.
Ничего путного не сообразилось, зато жалко себя стало до соплей: ну вот почему у нее всегда и все так нелепо выходит. А «пират», не успев толком отойти, с чего-то остановился, покачался с носка на пятку, да и вернулся, присел рядом с Ани на корточки, точно как давеча у машины. И дела ему не было до того, что на них люди смотрят. Вот Сатор с перепугу даже себя жалеть перестала.
— Светя другим — сгораю сам[1], — пробормотал «пират» под нос, почесав лоб. — Слушай, чего тебе не хватает? — Слава Лорду, заговорил Кайрен негромко, но быстро, настойчиво, заглядывая Анет под шляпу. — Хорошая же девчонка, симпатичная. Не совсем дура, наверное. Только вот идиотка конченая. Чего сопли жуешь? Радоваться надо, что мимо эдакого счастья пронесло. Ну а ты чего?
— Я ничего… — промямлила вконец растерявшаяся Ани.
— Вот и именно, что ничего. Чем больше смотрю, тем больше убеждаюсь: ты из породы баб, способных только на задних лапках прыгать, да на хозяина слюни пускать. Овца она и есть овца, — Нелдер снова поднялся, сунул руки в карманы брюк и вроде бы даже плюнуть хотел, но передумал. — Ме-е!.. — передразнил, скроив жутковатую морду.
— Да вы!..
— Ну что я? — совершенно злодейски усмехнулся «корсар», да еще и бровь приподнял, мол: «И что ты можешь сказать?»
— Вы. Настоящий. Козел, — выговорила, весомо разделяя слова паузами, Сатор и тоже встала, едва не боднув вроде бы растерявшегося врача шляпой. — Самовлюбленный и без всякого на то основания самодовольный козел. Повторить, или вы с первого раза услышали, доктор Нелдер?