— В смысле? — теперь Степка еще и плохо слышать стала, из ниоткуда взявшийся туман застилал глаза и забивался в уши.
— Ох, суемудра я, как есть суемудра! Позабыла, что не можна до венчания творить-то… Ох, чаво делать, чаво делать? — завыла.
— П-почему? — Степанида поднялась на ноги и начала раздеваться, — Егорыч, не подглядывай! — по пути в опочивальню разбросала всю одежду, обнажившись донага.
— Так откат жеж, после каждой сводни-то… — едва не плакала охоронница.
— Лукерья, я не догоняю, рассказывай быстрее! Где мой мобильный? И почему все качается?
— Канда любовь у тех душ случается, частичка их страстюшки на Слагалицу накатует! — начала объяснять охоронница, а Степка, так телефон и не обнаружив, держась за стены, поплелась к выходу, — а от первого разочку особливо! Чаво делать-то… Егорыч, подсоби!
— Пущай идёть на Поляну! — ответил Егорыч, — иного не вижу!
— Так, а ежели встретится хто? — Степка, одним ухом слушая перебранку охоронников, нащупала старое бабкино пальто на вешалке, натянула на голое тело и принялась искать обувку.
— Ночь дурная, авось никого не встретится!
— Хозяюшка, ты до Поляны беги белочкой, ладненько? Не тормозь! — охоронница от переживаний сама на себя похожа не была.
— Мужика хочется, — выдала Степка в ответ, — ты мне виагры не подсыпала?
— Ой-ой-ой, бяда, бяда, теперича не сдюжает хозяюшка… — заголосила еще громче Лукерья, — откат завсегдась супружник гасит, торба дело… усе… Егорыч…
— Не ори ты, ветрогонка, не пужай барышню!
— Басалай и остолбень! — получил «порцию» обзывалок в ответку.
— Ладно, вы тут без меня ругайтесь, а я пошла… — Степка наконец натянула старые сапоги на босы ноги и вышла в ночь.
— Ты ж токмо в блуд не уходи, хозяюшка, — донеслось во след.
«Где мило, там глаза, где больно, там рука»
Темная, морозная ночь ударила в лицо холодным ветром. Это слегка остудило и развеяло туман в голове.
Степанида посетила удобства и еле-еле перебирая ногами, побрела к калиточке в конце сада. Меж ног тянуло и саднило, а в голове пульсировала единственная мысль… дотронуться бы до горячей мужской кожи. Позволить себе простое, легкое прикосновение, только лишь… Ну, может, поглаживание еще. «Нельзя, да-да, я помню, нельзя…»
Но ведь мечтать, можно? Она просто представит, как прижимается к мужчине, упивается его запахом, ощущает его руки на собственной талии… Они глядят спину, спускаются к ягодкам, выражаясь языком Лукерьи, а в том месте у нее, как оказалось, какая-то волшебная кнопочка имеется…
«Так, стоп! Не буду думать об этом! Вдох-выдох!» Отперла калиточку, сделала шаг, чтоб тут же очутиться в мужских объятьях, о которых вот только бредила. Сперва перепугалась, а потом обрадовалась, узнав.