Губы мужчины целовали ладошку, а глаза глядели не отрываясь. Руки сжимали женщину все сильнее, вынуждая подняться на носочки. Расстояние между их лицами стремительно сокращалось и Степка уже предчувствовала поцелуй. Облизала губы, закрыла глаза. Вот — вот… Но тут…
Звук тормозов. Грохот захлопывающейся автомобильной двери. Топот. Скрип калитки. Шикарного мужика отрывают от нее. Не удержавшись на ногах, Степанида кулем оседает на крыльцо. Успевает увидеть, что мужчина с дредами и в кожанке улетает с порога в кусты, сверкнув берцами.
Ничего не понимая, она продолжает сидеть, чувствуя, как все нутро скрутилось в узел от неудовлетворенного желания. Из груди доносится стон. В ушах звенит, голова кружится. Женщина пытается встать, но перед глазами все почернело. Услышала крики, звук ударов, забористые маты и провалилась в темноту. Услышала только напоследок:
— Эх, какой мужик красивой был…
— Погодь, погодь, он ща, как подниметси!
«Ссоры да розни, своры да козни»
Сквозь туман в сознании услышала странные слова:
— Апп-эс рум, апп-эс! Вильвер-до кьюм! — голос, резко выкрикнувший фразу был не знаком. Звучал настолько зло и властно, что даже Степаниде, лежащей без сил на крыльце, захотелось подняться и вытянуться по струнке. Но все, что ей удалось — приоткрыть глаза. Если бы силы были, она бы наверняка вскочила на ноги и удивленно распахнула глаза. Но сил не было. Она молча взирала на невероятное действие, показавшееся сном.
Возле ее покосившегося забора во весь рост стоял, широко расставив ноги, водяник. Дреды, до этого собранные в хвост, растрепались во все стороны, сделав его прическу похожей на голову Медузы Горгоны. Признаться, выражение лица было таким же. Перекошенным от ненависти. Глаза из нежно-голубых стали иссиня-черными и в них бурлило штормовое море. Одна рука согнута в локте и заведена за спину, а вторая, с растопыренными пальцами, вытянута вперед. Брюки перепачканы, косуха съехала в сторону. А из уголков губ стекала струйка крови. Скула припухла.
Степаниде было плохо. Так плохо, ей кажется еще никогда не было. Голова гудела, тошнота подкатывала в горлу, сил не было, но она боролась со слабостью, пытаясь понять, что произошло и кто тот иностранец, разговаривавший не то на румынском, не то на молдавском. Сил хватило слегка повернуть голову. И распахнуть глаза по-шире!
В паре шагов, напротив водяника, стоял заставший в позе льва перед прыжком олигарх Грозный. Кулаки сжаты, брови нахмурены, пиджак валялся у ног, белоснежная рубашка местами в грязи. Двое телохранителей застыли рядом в таких же неестественных позах, словно бежали, но не добежали. И больше никого.