— Слушаюсь, ваша светлость, — низко склонившись, ответил Прикс, и тут же задал вопрос, который волновал его. — А что мне сказать, если леди Керр спросит о задержке документации?
— Скажешь, что бумаги у меня. Если они ей так необходимы, то пусть придет за ними ко мне сама, — оскалившись, граф быстрым шагом направился на улицу.
А секретарь со всех ног поспешил выполнить распоряжение графа.
Усевшись на сидение своей роскошной кареты, граф Топир стал нервно тискать в руках перчатки. Его красивое лицо перечеркнула гримаса злобы и ненависти.
— Проклятая выскочка, прибыла в нашу страну неизвестно откуда и начинает тут свои никчемные правила устанавливать. Смотритель равновесия. Да кто мог поставить ее, эту соплю, смотрителем равновесия? Но ничего, ничего, я поставлю ее на место. Она у меня уползет обратно в свое болото, туда, откуда выползла.
Вернувшись в свой замок, граф Топир выбравшись из кареты, дверцу которой тут же открыл лакей, быстрым шагом направился в сторону крыльца. Дворецкий, видя дурное расположение духа своего хозяина, немедленно раскрыл дверь и склонился в низком поклоне, когда граф буквально пробкой влетел в замок.
— Ваша светлость, добро пожаловать домой. Изволите чего?
Но Топир ничего не ответив, быстро помчался в свой кабинет на втором этаже. Сняв дорогой плащ, он бросил его на диван, расстегивая алмазные пуговицы камзола, он заорал что есть мочи.
— Брэм, — но на его зов никто не пришел, ни через минуту, ни через десять. — Брэм.
В кабинет осторожно заглянул колдун Димиус.
— Ваша светлость, вы звали брата, но его здесь нет, вы посадили его под замок в темницу.
Топир от злости и досады скрипнул зубами.
— Знаю. Там ему и место. Обойдемся без него. Пусть посидит, подумает над своими словами, а то больно дерзкий стал, вырос, отбился от рук, — нервно тиская в руках печать, граф прошелся по кабинету, в глаза бросалось, как он сильно нервничает, переживает за брата, а точнее за его отсутствие здесь и сейчас. — Не благодарный поросенок, я его вырастил, заботился о нем, а он, он посмел понимать бунт. Да еще и Элиаса хотел настроить против меня. Пусть сидит в темнице на хлебе и воде.
— Сидит, ваша светлость, сидит, — поддакнул колдун, просочившись в кабинет. — Это пойдет ему только на пользу.
Топир тяжело дыша, остановился напротив открытого окна, посмотрел на улицу. За окном сгущались сумерки, во дворе зажигали фонари.
— Ты прав, это пойдет всем только на пользу. Элиас перестанет ставить его себе в пример и вновь станет равняться на меня, своего старшего брата.
— Все так, ваше светлость, — колдун вновь кивнул поддакивая. — Все так.