– И о чем они ведут базар? – я хотела знать подробностей.
– Да просто треп. – повел друг плечами.
– Долго мы тут будем лежать? – сопел недовольный Диран.
– Нам надо изучить их повадки. – пояснила я. – Мы не знаем, на что они способны в смысле магии и как себя поведут, если заметят нас. Дикий народ же.
– Я лежу рядом с муравейником. – пожаловался гном. – У меня эти твари в бороде засели и щекотятся.
– Так что же ты молчал? – в удивлении посмотрела я на него.
– Мы шифруемся, и я слился с местностью. – оправдывался Диран.
– Сейчас поможем твоему горю. – сказала я и сосредоточилась.
Мой план был предельно прост – перенаправить муравьев в стан орков. Во-первых, избавить гнома от мучений, а во-вторых посмотреть на реакцию варваров. Поэтому несильной струей воздуха я открыла свою сумку, достала сахарный песок и начала его тонкой дорожкой рассыпать по земле. Чем ближе я подбиралась к стану орков, тем аккуратнее я была. Негромкая сила магии разливалась в воздухе, словно разреженные частицы. От этого и сахар был менее ровно рассыпан, и муравьи следовали по разным маршрутам. Весь муравейник уже перекочевал от нас к оркам, а те все никак не реагировали. Когда Диран расслабленно вздохнул и счастливо потер нос, я заметила в лагере оживление. Очевидно, муравьи заползли в их волосы. Меж тем, суматоха набирала обороты. Станичники ревели, сдирая с себя одежду и рвали косы. Некоторые пытались рогами от шлема давить ползающих тварюшек, при этом танцуя какую-то тумба-юмбу. Буйство орков было забавно наблюдать еще какое-то время, а потом наскучило. Хотя гном как-то злорадно потирал руки и смотрел на представление. Видать, натерпелся сам и теперь отыгрывался на других. Мелко, подло, но так приятно.
Рев все не прекращался, когда из одного из шатров вышел орк с петухом наперевес. Птица издавала воинственный клекот, трепыхалась, пыталась укусить своего пленителя, но тому было хоть бы хны. Завидев его, все стихли и окружили, образовав круг. Они преклонили колени и склонили головы. Главный же начал издавать звуки явно ритуального характера, потрясая птицей из стороны в сторону, от чего петух почти перестал издавать звуки – видать, укачало. Я краем глаза увидела, как Турип сосредоточенно смотрел на представление. Он явно понимал, что тот делает. В принципе, я тоже догадывалась, что тот ритуалит. И тут дядька достал кривой нож и со всей дури махнул им, располосовав петуху горло. Я от неожиданности чуть не взвизгнула. Эля рядом всхлипнула и зарыла лицо в траву, шепча нечто. Думаю, молилась об упокоении безвинно загибшей куриной душе, принесенной в жертву неизвестно во имя чего. Я вновь посмотрела на главаря. Тот совершал совершенное непотребство – он ходил по кругу, потрясая куриным телом, из которого капала кровь. Капли ложились каким-то причудливым узором, как для меня, так совсем маньячным. А вот тот дядька так явно не думал. Отбросив тушку прочь, он стал воспевать нечто, потрясая руками. Вслед за ним то же самое проделывать начали и остальные. Мою человеческую сущность выворачивало наизнанку от мерзости и брезгливости, а вампирская хотела продолжения банкета. Раздвоение личности доканывало меня, и я предпочла отвести взгляд. На рыдающую принцессу смотреть не хотелось, поэтому я перевела взгляд вправо. Гном смотрел на все дело, попеременно то хмурясь, то раскрыв рот от неожиданности действа, орк же выражал смесь непонимания и смеха. Последнее победило. Он упал головой в траву и равномерно сотрясался, выдавая нечто, похожее на «ой, не могу». Я вновь вернулась к действу и увиденное мне резко не понравилось. Орки планомерно продвигались к нам, подозрительно рассматривая траву. Они явно искали следы. Я точно не планировала показываться им на глаза, поэтому шикнув «шухер!», начала отползать назад. Эля и гном тут же последовали моему сигналу, а орк так и продолжил лежать ничком и вздрагивать. Я дергала его за плечи, потом за руки, а потом уже и за ноги, но тот только отмахивался и отбрыкивался. А когда я попыталась воздействовать на него магией, он отрекошетил мое заклинание, и нас троих снесло прочь. Поток воздуха отнес нас метров на триста, и дикари были к нашему другу намного ближе, чем мы. Помогать ему явно становилось опасно.