Меня это злило.
Сначала меня боялись, потом со мной смирились, теперь, вроде бы, многие даже любили, и никто и никогда еще так нагло себя не вел.
А эти, дикие, словно и знать не знали, что нечисть боятся надо. Смеялись, шутили, все норовили меня потрогать.
— Яра!
Спасением моим оказался Наи. После нашествия выходцев и его славного с ними сражения, отнятая некогда глефа была возвращена законному владельцу.
Теперь он мог вернуться к тренировкам со своим оружием, чем и собирался заняться.
— Я иду. Ты со мной хотела, не передумала еще?
— Нет!
Девр нехотя отступил, освобождая мне дорогу. Ссориться с неуязвимым хту-наа дураков не нашлось, даже среди этих троих остолопов.
Бодро хрустя только выпавшим снегом, я поскакала к выходцу, быстро поправляя съехавший с головы платок.
Каким бы чужим Наи не был для этого мира, но мне казался близким, чуть ли не родным. Многим надежнее любого из этих трех оборотней. Возможно, надежнее даже, чем Берн.
Я не знала почему так. Быть может от того, что оба мы были чужие здесь, а может существовала и другая причина.
Но сейчас, в это мгновение, больше рада я была бы разве что только Сверу.
Тренироваться Наи предпочитал в низине у реки. Вся вольха, растущая рядом с рекой в этом месте, уже была хорошенько изрублена, белые шрамы ясно выделялись на темной, грубой коре.
Наи не ставил себе целью срубить деревья, но в скором времени именно это и должно было случиться.
— Ты почто деревца мучаешь? — возмутилась я, увидев его тренировочную площадку. — Лесоруб-любитель.
— Ваша древесина слишком мягкая, — будто оправдываясь, сказал он, закинув глефу на плечо, — наши деревья так легко не рубятся, и я все никак не приучусь достаточно сдерживать силу.
Пока я сидела под самой забитой вольхой, грея озябшие руки дыхание, Наи разминался на небольшой поляне.
Зрелище это было… запоминающееся. Лёгкая, тонкая фигура, одетая в темное, изгибалась и взлетала вверх, длинные волосы, заплетенные во множество тонких косиц, не поспевая за хозяином, белым хвостом мешались за спиной. Шипов, спрятанных среди косичек, не было видно и в помине.
Глефа сверкала в воздухе заточенным острием, ловя холодные блики зимнего солнца.
Это был настоящий танец. Я могла восхищаться, могла завидовать, но повторить не смогла бы при всем желании. Хотя такое дивное зрелище и толкало на невероятные поступки.
Например, попросить о том, о чем я хотела, но боялась попросить Свера.
— Наи, — дождавшись, когда он закончит свой танец, я смущенно спросила, — а из лука ты стрелять умеешь?