— И что, вы все это время будете без защиты богини?
Поразительно, но факт: меня действительно беспокоило то, что Волчица не будет присматривать за нами аж целых несколько недель.
— У нас есть хранители, — Свер улыбался, просто стоял и лыбился, ясно улавливая все мои эмоции. Его забавляло то, как я, совсем недавно еще боявшаяся их мохнатую Мано-Аль, теперь переживаю из-за того, что она ненадолго нас покинет, — но если ты хочешь сдержать обещание и поднести ей дар, то лучше поспеши на кухню. Алис поутру ушел в лес на поиски достойной жертвы для праматери.
Пирог мне предстояло печь самой, и лучше было бы поторопиться. Потому что отказываться от своего обещания я не хотела, а все подношения Волчице делались либо на рассвете, либо на закате. А зимний закат — дело скорое.
* * *
Алис вернулся с охоты веселым. Потеряв где-то рукавицы, он нашел увесистого кабана. Пушистые уши, длинная морда, прямой хвост, он был совсем не похож на домашних, откормленных свиней. Было в нем что-то дикое, гордое, что-то такое, чего не мог скрыть даже обычный, вполне свинячий пятачок.
— Готова идти Волчицу задабривать? — с веселым нетерпением спросил бравый охотник, свалив свою добычу на крыльцо у моих ног.
— Пироги только дошли, — отозвалась я, привалившись к плечу севшего на ступеньку рядом со мной лиса, — можно хоть сейчас идти.
Кухонные девки, когда только узнали, что я собираюсь делать, с охотой вызвались помочь советом.
В итоге вместо одного пирога Волчице я тащила целых два. Один с мясом, второй с вареньем. Щедрость и сладкое праматерь очень уважала.
Алис, подозрительно бодро топавший рядом со мной, словно не замечал тяжести своей недавно еще хрюкавшей ноши и уверенно вел меня на гору. Совсем не туда, где стояло капище их богини.
Я топала следом, обещая себе не удивляться, если обычные, не обрядовые подношения, они тут делают под каким-нибудь вековым дубом.
И не удивилась. Даже когда плоский, большой камень с выбитыми на нем резами увидела, не удивилась.
Я же себе обещала.
Кабана Алис кинул у камня, выхватил нож из-за голенища сапога и быстрыми, четкими движениями, не переставая что-то бормотать, вознося славу Белой Волчице, вскрыл кабана, разворотил ему ребра и бросил на быстро набирающем цвет, от впитавшейся крови снегу с вывернутыми наружу внутренностями.
— Пироги на камень положи и сказать не забудь, кому они и за что, — велел он, отходя в сторону. Нож и руки обтирать снегом, лежащим рядом с жертвенным камнем, он не стал.
— А может ты…
Алис фыркнул.
— Яра, пироги от кого дар? От меня или от тебя? Я свою жертву принес, теперь ты свою принеси.