— Латис! — взвизгнула эта несдержанная особа, метнувшись навстречу своей пушистой радости, прибавившей скорость, чтобы страстно запрыгнуть в раскрытые объятия.
— Какая трогательная картина, — проворчала я, приближаясь к ним. Руки чесались вытолкать Ралу из дома вожака от греха подальше. Мне не очень хотелось еще раз тревожить то угрюмое болото, в которое влип вожак после нашего возвращения в деревню.
В какой-то мере я его даже понимала. Огневицу чуть из-под самого носа не увели, на волчьей тропе отхватил так, что хромать еще неделю предстоит, а в довершение к этому еще бешеный комок меха сначала разбудил, а потом руку расцарапал. Ну и, конечно же, как же можно забыть пристукнутую недонечисть, лезущую целоваться.
Бедный у нас вожак, измотанный, не нужно ему сегодня новых потрясений.
— Он опять к тебе пришел, да? — прижимаясь щекой к мохнатой, надменной морде, снисходительно терпящего все эти нежности кота, Рала смотрела на меня почти с любовью. – Я просто не знаю, что делать, его сюда так и тянет. И хорошо, что он к тебе ходит, если бы к Сверу опять сунулся…
Рала нервно поежилась, зажмурилась на секундочку, стараясь не представлять, что бы с ней сделали, реши Латис проведать вожака.
— Страшно даже представить, что было бы.
— Зачем представлять, если можно пережить? — снисходительно спросили за моей спиной.
Свер стоял в дверях своей комнаты, любуясь быстро бледнеющей оборотницей.
— Он же к тебе в комнату… — забормотала Рала, умоляюще глядя на меня, но осеклась, поймав мой сочувственный взгляд.
— Свер, а разве ты не собирался простить и отпустить? — храбро влезла я, пытаясь защитить морду, которая этого все равно не оценит. Нет, Рала-то будет благодарна, но вот Латис едва ли вообще поймет, что я ради них тут рискую.
Раздраженный Свер — трагедия для провинившихся.
— Как я могу отпустить, если они сами пришли? — удивился он. У вожака на лице прямо красными печатными буквами было написано, что я нахожусь в шаге от того, чтобы разделить наказание с Ралой, но сдавать назад было поздно.
— Как-как? Проявив всю свою доброту и понимание. И давай не будем забывать о всепрощении, которое свойственно твоему замечательному характеру?
— Правда?
— Правда?
То, что Свер удивился, было вполне понятно, ожидаемо и неудивительно, но вот Рала куда лезет? Зачем нарывается?
— Правда, — с нажимом подтвердила я, выразительно глядя ей в глаза.
— Предположим, ее ты убедила, меня как убеждать будешь?
Он надо мной издевался, и это было очень возмутительно.
У меня была сложная ночь, моя тонкая душевная организация с трудом выдержала все испытания. И вместо того чтобы сейчас отсыпаться, я должна участвовать в этом безобразии.