Они замолчали, в тот момент почувствовав нечто общее, что отличало их от остальных участников драмы, в которую превратилась их жизнь. Ведь только Антон и Степанида, до последнего считали себя обычными людьми и только им пришлось в короткие сроки подстраиваться под навязанную ситуацию, поверить в то, что нормальным мозгом не примешь и не осмыслишь. Да, это сближало. Кто еще мог так хорошо понять Степку, как не находящийся в сходственном положении Грозный?
— Как ты? — спросила она, отложив вилку, — тяжело тебе, да?
Антон сморгнул удивление, выпрямился на стуле и уставился на нее с едва не упавшей челюстью.
— Да ничего, справлюсь… — промямлил в ответ.
— Хорошо. А чего так странно на меня смотришь?
— Ты мне сочувствуешь, Амазонка, я не понял?
— Кхм, а это плохо? Ты из тех бруталов, которых это бесит? Мол жалость для слабаков?
— Да нет! Просто у тебя ситуация похуже моей. Меня, Слава Богу, не домогаются семь мужиков!
— А домогаться ту, кого домогается еще шестеро, значит легче? — съязвила она.
— Честно? — Грозный взъерошил свои аккуратно подстриженные волосы, потер лицо, словно поправлял съехавшую маску, — не знаю. Не понимаю происходящего. Я дезориентирован. Сейчас просто плыву по течению, решая по ходу проблемы, которые могу решить и не берусь ничего анализировать. Башка трещит!
— Понимаю, — вздохнула Степка, — как там твои подопечные?
— Да по-разному. Кого-то уже нашли родственники и забрали. Некоторые в тяжелом состоянии в больнице, не умеют даже говорить. Но большинство помнят свою человеческую жизнь, но идти им некуда. Вот думаю переквалифицировать в строителей, если захотят, конечно.
— Так они что же, все до сих пор в твоем доме?
— Нет. По санаториям разбросал. Пусть в себя пока приходят.
— А ты добрый! В этом Николай не соврал, когда заявил, что добрый до безобразия.
— Угу, только не выдавай мой секрет! — кисло улыбнулся Антон, — всю жизнь борюсь этим недостатком.
— Почему недостатком?
— Потому что добреньким принято садится на голову и свешивать ножки. А с таким грузом успехов не добьешься. Вот и борюсь.
— Твоя грозность показушная, да?
— Это не показушность, а выработанная годами стратегия! — ответил он беззлобно, — но не считай, что я олух. Я найду тех, кто направил в мой дом двоедушников и разберусь, что им нужно было!
В эту минуту его лицо вновь стало сосредоточенно-угрюмо-решительным, таким, каким она его запомнила с первой встречи. Вот, теперь это прежний Грозный!
— Охотно верю, что надетые образы могут срастаться с нашей кожей, в какой-то момент зафиксировав ее навсегда…