Болтливой избы хозяйка 2 (Шкот) - страница 95

Остаток ночи влюбленные провели держась за руки и глядя на розовеющее небо. На Поляну Степка идти не захотела, поэтому Митя провел ее до дома, вновь для перемещения воспользовавшись старым колодцем. Она крепко прижалась к его груди на прощание и спросила:

— С тобой ведь ничего не случится, правда? Там, куда ты отправляешься, безопасно?

— Для меня — абсолютно! — водяник поцеловал ее в губы, улыбнулся и напомнил, — если что, ты знаешь, как меня позвать…

— Да, да, я… помню…

— Ну что ты, Рыженькая, не плачь! — он вытер слезы с ее щек большими пальцами, — мы ведь не на всю жизнь расстаемся…

— Я не хочу расставаться с тобой ни на миг…

— Я тоже, Панни, я тоже…

Домик встретил шумно. Охоронники радовались, пол дрожал, Крапивка не переставая гладила по лицу и волосам. Лукерья на стол накрыла и все ласково приговаривала:

— Хозяюшка наша вернулась, хозяюшка…

— Шибко перепужали вы нас, барышня, — посетовал Егорыч, когда всеобщий восторг поутих.

— Извините, мои хорошие, так получилось случайно.

— Так, чаво случилось-то, ась?

И только Степка открыла рот, чтоб рассказать о своих злоключениях, раздался стук. Основательный такой, словно кто дверь вышибал.

— О-о, женихи пожаловали!

— А вот и хорошо, не придется по сто раз повторять! Лукерья, ты открой, будь добра, скажи пусть в кухню идут, чаю предложи, покушать что-нибудь, а я мигом переоденусь.

— Сделаем… Беги-беги, а то от тебя водяником за версту преть… Хи-хи…

— И ничего не прет! — возмутилась Степка, принюхиваясь, — я в душ ходила…

— А одежа-то яво!

— Вот поэтому и хочу переодеться!

Когда Степка, переодевшись в домашнее платье-рубашку и лосины, спустилась вниз, ее ждали четверо: Никита, Славик, Антон и Петр. При появлении хозяйки они вскочили на ноги и уставились на нее. Многое можно было прочесть в их глазах. Тревогу, страх, радость, грусть, перемешанных в винегрет чувств, вынуждавший стоять на месте, тогда как каждому хотелось сгрести ее в охапку, отнести туда, где никого кроме них не будет, обнять, отругать, накричать, ну а потом, сказать самое главное. Женщина сглотнула волнение, «прочитав» это все на их лицах.

— Привет, мальчики… — сказала тихонько.

Никита первым совладал с собой и стал выглядеть, как обычно, лишь поджатые губы выдавали мрачное настроение. Славик смотрел жадно, словно год ее не видел, Антон улыбался одними глазами, а на лице Петра светилось неподдельное счастье и облегчение. Он первым бросился ей на встречу, крепко прижав к груди и выдал:

— Степушка, дорогая, не пугай нас так больше ни-ког-да!

— Эй, отойди, служивый! Моя очередь, — Грозный оказался рядом и потянул женщину к себе, но Петр не возражал. Выпустил ее из объятий и отступил на шаг, — Амазонка, — шепнул на ухо Антон, — что угодно тебе прощу, только ты живи, пожалуйста!