— Инка Мазенцова первая сплетница, меньше верь ей! — слабо просипела в трубку Варьку, — давай поговорим, как поправлюсь, а?
— Не, я думаю Инка не брешет! У нее у самой на него глазки заблестели! Эх, Ёлкина! Жаль, ты не видела этот шкаф в костюме! Настоящий Терминатор! Не, не Терминатор! Илья Муромец! Точно! Будет он у нас Муромцем!
— О нет… только не это! Танька, кончай ты уже со своими кличками! — возмутилась болеющая, — доиграешься же!
***
Была у Таньки такая дурацкая привычка — окружающим клички давать. И причем, не всегда забавные, а очень даже обидные.
Вот например, добряку-толстячку Сашке Семёнову она дала кличку Котлета, за пристрастие к этим самым котлетам. А спортсмену-велосипедисту Славику — Педалик!
Но это еще ничего, больше всех не повезло Ритке из параллельного потока, схлопотавшей кличку Сиська (чистая правда!) за грудь 5 размера и ее подруге Катьке, нареченной Трусами, за ношение экстремальных мини-юбок.
Были и другие «жертвы» злого язычка девушки, обидно названные Зубаткой, Наф-Наф и Биби, так что Илья Муромец в этом списке звучал, как комплимент. Хотя это в первые, когда Танька дала кличку кому-то из преподов, видимо здорово зацепил.
Варвару Ёлкину порядком раздражала эта вредная привычка, якобы подруги. Во-первых она не любила обижать людей, а во-вторых это как-то по-детски.
Сама же Баева регулярно страдала из-за своего языка, в ответку получая прозвища от оскорбленных товарищей. На первом курсе она долгое время была Бабайкой (из-за фамилии естественно), а на втором к ней намертво прилипла Трындичиха и задержалась на целых два года.
А один раз ей даже глаз подбили! Танька молчала, кто и за что, но Варька подозревала, что эту месть осуществили Сиська и Трусы, оскорбившись не на шутку. Но неугомонную Трындычиху ничего не останавливало.
Отношения Варвары и Татьяны назвать дружескими было сложно. Татьяна всем рассказывала, что отличница и староста Варвара Ёлкина ее лучшая подруга, а та скромно молчала, не опровергая данную информацию, стесняясь обидеть девушку. Так они и «продружили» три года.
В начале четвертого курса угораздило Ёлкину подхватить грипп и пропустить знаменательное событие — явление Ильи Муромца. Баева это упущение исправила, в красках расписав нового преподавателя экономики. И в плечах широк, и в ногах длин и узок где надобно… И впервые Трындычиха не приукрасила!
Когда поправившаяся староста пришла на занятия и увидала героя последних сплетен, у нее буквально отвалилась челюсть. Гордей Гордеевич Морозов (непростое имечко, да?) был мужчиной видным. Даже издалека. Его фигура больше подошла бы какому-нибудь боксеру или баскетболисту, но никак не преподавателю экономики!