— Я поговорю… завтра поговорю, — устало сказал мужчина, — соберусь с духом и скажу…
— Она тебе нравится… нравилась? — вдруг совсем тихо спросила блондинка.
— Она… хорошая… и не заслуживает… — голос Гордея дрогнул, — но я поговорю с ней, я же обещал!
— Ладно… не будем об этом… Давай лучше поговорим о малыше…
Больше не осталось сил это слушать. Варька, как робот поднялась на ноги. Даже смогла тихо выйти из квартиры, запереть дверь, спуститься к почтовому ящику, бросить туда ключи и выйти из дома. Она смогла это сделать…
Во дворе подошла к мусорному баку и выбросила в него поднос с шубой и побрела домой.
Она шла не замечая ничего… Ни пронизывающего ветра со снегом, залетавшего под тонкое пальто, ни того, что намокнувшие волосы превращаются в сосульки, ни машин, ни людей… Крупные слезы катились из глаз одна за одной, одна за одной, одна за одной… Она брела, куда несли ноги, лишь бы подальше от того ужасного дома, той квартиры, подальше от него… От того, кто был центром ее Вселенной, но потом стал кинжалом в сердце… «Боже, почему так больно? Так больно…»
Пиликнул смс-кой мобильный. Варька автоматически вынула его из сумки и разблокировала экран. Обе смс-ки были от Гордея. В первой он писал, что его рейс задерживается на сутки из-за метели, а во второй спрашивал, получила ли она его предыдущее сообщение.
Варьку вырвало на белоснежный сугроб. В него же упал мобильный, выпавший из руки. Отдышавшись, девушка встала, вытерла лицо снегом и вновь пошла вперед. Только вперед… Подальше от этого кошмара…
Она шла пешком до самого дома. Когда вошла в квартиру, в городе уже была глубокая ночь. Девушка зажгла свет и первое, что бросилось в глаза, — огромная ваза, которую подарил Гордей с одним из букетов. Сейчас ваза стояла пустой в прихожей, занимая значительную часть помещения.
Варька едва успела добежать до ванной, когда ее снова вырвало. Ее долго выворачивало, пока в желудке не осталось ничего, что можно извергнуть (да простит меня читатель за эти подробности). Она, больше нигде не включая свет, протопала в свою комнату и упала на кровать. Прямо как была, в мокрой одежде и обуви.
Но Варька не чувствовала ничего. Она больше не знала, что такое холод или тепло. Она ощущала только боль. Дикую, рвущую сердце острыми клыками. Отрывающую по кусочку и выплевывающую в грязь.
Как это может быть правдой? Как только Варька вспомнила открытый ротик блондинки, в который ее любимый укладывал виноградинку, ее снова вырвало. На этот раз она не успела дойти до ванной, а просто свесилась с кровати. Голова кружилась, в желудке жгло.