14. Гордость и предубеждение
Это было даже не смешно. Костя сжал руку в кулак и прижал его ко рту, стукнув по зубам. Нелепо, да, но ни капли не смешно! Хотелось воскликнуть, что его окружают одни идиоты, но отчего-то казалось, что на этот раз идиотом выставили его самого. Злость поднималась внутри, медленно, подбираясь к груди. Выпустить бы сейчас пар, накричать на кого-нибудь… Давно его не накрывало такое чувство свободного падения, когда от эмоций совершенно не знаешь, что делать, как ориентироваться в пространстве и ловить расползающийся в стороны мир. Вроде бы ничего особенного не произошло. Ведь действительно не произошло, ситуация, достойная дешёвого ситкома!
Костя фыркнул, в деталях вспоминая появление Амалии, глаза Алисы и собственную растерянность. Надо было её удержать. Схватить, если надо, обнять крепко, и пусть истерит, пока не выдохнется. А потом спокойно, обстоятельно рассказать о том, что на самом деле произошло. Вместо этого всё случилось так, как случилось, а, зная характер Алисы, поговорить с ней просто так не получится. Разве что ловить у подъезда, бегать и молить о прощении. Вот только он ни в чём не виноват. И извиняться ему не за что. Мучительно застонав, Костя уронил голову на стол.
— Почему у тебя там Амалия сопли распускает и вещи в коробку складывает? — Игнат обладал удивительно способностью: появляться в самый подходящий момент. А порой и в самый неподходящий. И Костя не мог определиться сейчас: рад ли он видеть друга.
— Что случилось? — Игнат подошёл к столу и посмотрел на Костю, который нехотя поднял взгляд, не отрывая голову от столешницы.
— Помнишь, ты говорил мне, что спать с секретаршами нельзя?
— Помню. — Скрестив руки на груди, с довольным видом откликнулся Игнат. — Амалия накосячила?
— Я, — глухо ответил Костя, — я накосячил, когда повёлся на неё.
— Надо же, у господина Жарова начинают появляться мозги! — Игнат всплеснул руками и обошёл стол, прислонившись к нему рядом с креслом Кости. — Колись давай, что она натворила. И действительно ли ты готов её уволить.
Костя упёр взгляд в бедро Игната, оказавшееся в непосредственной близости от его глаз, и нехотя выпрямился. Несколько раз энергично провёл по лицу руками, встряхнулся и только тогда посмотрел на друга.
— Обещай, что не будешь смеяться, — предупредил он, и Игнат, не удержавшись, фыркнул.