— Дарла, может, тебе все-таки помочь? Иначе мы до утра будем добираться до комнаты, — тяжело вздохнул некромант. Даже будучи хромым, он постоянно меня обгонял, а потом ждал, когда я с ним поравняюсь.
— А куда спешить? — не отрывая взгляда от плещущейся красной жидкости, отозвалась я. Он просто не понимал, как мне страшно! Не видел, как отчаянно я пытаюсь подавить этот страх, спрятать глубоко в подсознании пускай и столь нелепым способом. Он вырвал меня из привычного мира и с головой окунул в свой страшный и мертвый! Купил меня, словно дорогое украшение и считает своей собственностью. А взамен на богатство я должна родить ему долгожданного сына, ну а если дочь, то найдет другую несчастную. Денег хватит на сотню таких! В чем причина этого конвейера? Какую тайну он скрывает и почему мне рано ее открывать?
Келлан ничего не ответил и продолжил путь на второй этаж, но уже не останавливался, чтобы дождаться свою безумную жену, с особой лаской обнимающую графин. Я же настолько ушла в себя, что уже не замечала ничего вокруг. В душе завывала метель, а сердце заледенело от обиды на судьбу, по року которой оказалась в черном замке Данстара. Что же мне теперь делать? Как пережить самую ужасную ночь в своей жизни? Понимала, что сколько веревочке не вейся, а конец один и лучше перебороть себя сейчас. Может, одного раза ему будет достаточно?
Собрав всю волю в кулак, я отхлебнула вина и оставила графин на полу в коридоре. Быстрым и уверенным шагом направилась в покои и ворвалась в приоткрытую дверь. Прошла по центру комнаты прямо к спальной зоне и увидела мужа, лежащего под одеялом в ожидании супруги. На моей прикроватной тумбочке стояла ваза с охапкой синих роз, а лепестки витали под балдахином, складываясь в причудливые узоры. Поднос с закусками и наполненными фужерами завис в воздухе напротив меня. Приятный аромат окутывал мягкостью, и тихая красивая музыка доносилась от стен. Келлан присел в кровати, прикрывая одеялом нижнюю часть тела. Я впервые увидела его крепкий оголенный торс и поразилась количеству шрамов на его бледной коже. На ней почти живого места не было! Зато от черноты на руке не осталось и следа.
Он слегка улыбнулся и погладил ладонью место рядом с собой. У меня сердце затарахтело как оглашенное, а во рту пересохло. От волнения и страха руки покрылись противными мурашками, и я потерла пупырчатую кожу, стараясь успокоиться. Весь шарм созданной им романтики казался издевательством, а не красивым жестом, который направлен на мое к нему расположение.
Мне хотелось спросить, откуда все эти шрамы, но даже заговорить с ним считала унижением и попыткой сблизиться. Он должен усвоить раз и навсегда, что никаких теплых чувств между нами быть не может и близость с ним для меня лишь мучительная пытка. Отмахнув от себя поднос, я щелкнула пальцем, и лепестки слетелись в одну кучу на ковре с его стороны. Я подошла к кровати, со злостью сорвала с себя платье и набросила ткань на вазу с цветами. Хлопнула в ладоши, затушив свечи, и наспех освободилась от белья. Нагишом нырнула под одеяло и легла на спину солдатом, сложив руки на груди, будто меня положили в гроб.