— Не помогло.
— Может, надо подождать? В прошлый раз ведь тоже не сразу вышло. — робко предположила я.
— Может, — согласился Кощей, не желая рушить мои надежды. Но по лицу его было ясно, что в это он уже не верит. Если и была какая-то в нем надежда, то умерла она сразу после поцелуя.
— Это ведь не поможет, да? — тихо спросила я.
Кощей неопределенно пожал плечами.
— Тогда почему сразу не сказали? Зачем все это?
Я очень хотела на него обидеться. Даже понимая, что обижаться на самого Кощея Бессмертного опасно, все равно хотела.
Но он оказался достаточно честным, чтобы легко обезоружить мою обиду:
— Ты так искренне хотела помочь, это приятно. Я просто не смог отказать себе в этом маленьком удовольствии.
— Тугарин с Горынычем тоже искренне хотят вам помочь вообще-то.
— Ты царевна. — просто сказал он, будто это должно было все объяснить. Мое недоумение оказалось слишком заметным, и достойный объяснений. — Единственная царевна, желающая добровольно мне помочь. Это несколько сбивает с толку.
С толку его сбивает…да у меня за последние седмицы жизнь с ног на голову перевернулась, если из нас кто-то и сбит с толку, так это я!
Но об этом я, конечно же, благоразумно промолчала.
— И все же, что на вас за проклятие? Какое условие у его снятия?
— Правда хочешь знать? — спросил он, прищурившись. Сейчас Кощей выглядел очень живым и это было так замечательно и странно… Непривычно, потому что по вечерам от живого человека в нем оставались разве только возможности двигаться, говорить и дышать.
— Мне же его снимать предначертано, — нетерпеливо напомнила я, — хотелось бы знать чего от меня ждут.
Кощей медленно кивнул, будто бы принимая мои слова. Согласен он с ними или нет я уже не узнала.
По закону великой подлости, разговор наш был прерван в самый важный момент.
Волк, звеня связкой ножей у пояса, в буквальном смысле свалился с неба… вернее, спрыгнул он со второго яруса галереи, но от неожиданности я не сразу это осознала.
— Мой царь! — рыкнул оборотень, покосился на меня и забавно принюхался. Вроде как незаметно пытался, но ничего у него не вышло. Кажется, умытую, причесанную и опрятную меня не узнали, хотя запах и был знакомым…
— Вой, — предостерегающе, но совсем негрозно окликнул его Кощей. Сотник тут же опасливо прижал уши, — что ты хотел?
— Пришло сообщение от лесных огней. Чужак прорвался на наши территории.
— Где?
— На болотах Рудянки.
Услышав знакомое имя я невольно поежилась. Болотницу эту я уже знала — злоязыкая и вредная нечисть, что приходила ко мне со своей историей. Я помнила тот день и помнила, как Рудянка принесла с собой сырой запах болот, как задушила меня дурманным ароматом багульника и как запутала своими сложными жалобами на всякого рода нечисть. Даже о Кощее дурное слово сказать осмелилась, правда шепотом и с оглядом на дверь. Ничто ей было не по вкусу, все раздражало, и мои неумелые старания записать все ее стенания болотницу тоже не удовлетворили. Ушла она глубоко недовольная моей работой, оставив на память головную боль, что не отпускала весь день.