— Какую стройку? — удивляюсь, потому что впервые слышу, чтобы холдинг Вишневского что-то строил.
— Торгового центра на Тарасовской.
— Серьезно? — моему удивлению нет предела.
— Ага, — спокойно отвечает парень. — Знаешь, есть такая пословица — «Мужчина в своей жизни должен сделать три вещи: посадить дерево, построить дом и вырастить сына». Так вот, деревья я сажал еще в школе, сына растить пока рано, а дом у меня есть. Но надо же что-то строить? — поворачивается ко мне, и на его лице появляется подобие улыбки.
Слава Богу, хоть так, а то я думала, будет игнорировать все две недели.
— Похвально, — киваю головой, после чего парень отворачивается.
— Можешь в интервью вставить, если хочешь, — и снова безразличный тон.
— Обязательно.
Паркуемся прямо перед входом в здание, которое уже практически закончено. Вишневский заставляет надеть каску, из-за чего приходится развязать хвост. Он поправляет мои волосы, а я молча наблюдаю за происходящим. У него точно нет брата-близнеца?
Надевает каску сам и следует за прорабом (если я правильно поняла, кто такой Викторович) внутрь здания. А я плетусь следом, стараясь не отставать.
— Какого рожна ты отрываешь меня от дел? — орет на того самого Викторовича. — Сами не можете справиться?
— Артем Валерьевич, — говорит, чуть ли не плача, в ответ. — Я не виноват.
Ступеньки неровные, но я пытаюсь идти аккуратно. На предпоследней перед вторым этажом наступаю на камень, который не замечаю, и нога подворачивается, а я лечу в пропасть — сбоку пустота. Ахаю и пытаюсь поймать руками воздух.
Сильные руки ловят меня за талию и прижимают к мускулистому телу. Закрываю глаза, пытаясь унять сердцебиение. Стою, не двигаясь и еле сдерживая подступившие к горлу слезы.
— Катя, — слышу взволнованный голос Артема. — С тобой все в порядке? — молчу, прижавшись к его груди. Даже чувствую, как бьется сердце. — Катя, — опять зовет меня по имени. — Открой глаза, я тебя держу, все позади.
Не хочу открывать глаза, и отпускать сейчас его тоже не хочу. Но он немного отодвигается от меня сам, одной рукой заставляя поднять голову выше. Вторая продолжает крепко держать меня за талию.
— В порядке, — тихо шепчу, борясь со слезами.
— Тогда глаза открой. Ты слишком бледная.
— Не открою, — голос предательски дрожит, и я чувствую, как неожиданная слезинка скатывается по щеке.
— Как я испугался, — снова прижимает мое лицо к груди. — Какого хрена, Викторович, вы до сих пор перила не поставили? — орет куда-то в сторону. — Уволю всех нахрен!
— Артем Валерьевич, — слышу испуганный голос прораба. — Миленький, мы ж не специально.