Я хотела еще написать Морозову — и о чувствах, и о характере, и о том, что «Глубже в корень надо зреть, Тоша!», но не смогла. Попрощалась коротко, непослушными руками отправляя ответ.
В тот вечер мне хотелось, чтобы он говорил со мной, а не с виртуальной Нюшей. Это все напоминало пытку.
Следующие два дня я почти не запомнила. Я бегала по три часа на дорожке, пропадала в «Скале» и без спроса брала отцовский мотоцикл — один из двух, чтобы погонять по загородной трассе. И нет, в университет не ходила — не могла.
Если бы могла напиться — наверное, лучше бы напилась.
— Добрый день, Ольга Павловна, — я поздоровалась с домработницей, возвращая бокал на широкий обеденный стол. — Да, я сегодня дома.
— Что-то случилось? Неужели заболела? — всполошилась женщина, и я поспешила ее успокоить, убирая спутанные волосы от лица. — Нет, все хорошо.
Учебу в университете я пропускала редко — многолетние часы с репетиторами и занятия танцами с детства приучили меня быть пунктуальной и все планировать заранее, поэтому я нормально восприняла ее беспокойство. А вот на мать взглянула с тревогой. Она в два счета могла раздуть из мухи слона.
Мы не виделись почти неделю — утром мама не вставала раньше обеда, по вечерам пропадала в театре, но вот сегодня наши дороги сошлись.
Так же, как для меня, утро для нее только наступило. Виола Корсак сидела на барном стуле в домашнем шелковом пеньюаре, без грамма косметики на лице, и держала тонкую незажженную сигарету у своих все еще идеальных губ.
Две затяжки. Она сделает две затяжки и погасит ее в пепельнице из тонкого китайского фарфора. Так продолжается уже год. Кто знает, может быть, когда-нибудь у нее и получится бросить. Во всяком случае, мы с отцом этого очень хотели.
Я подошла и поцеловала нежную щеку, пахнущую парфюмом. Эта женщина сама была цветком — дорогим и свежим.
— Привет, мам. Наконец-то увиделись. Как дела?
Голубые глаза взглянули с беспокойством. Мать потянулась и обняла меня в ответ. Скользнула рукой по длинным волосам.
— Привет, Огонёк. У меня хорошо, а вот у тебя, похоже, не очень. Что с тобой, Агнешка? Такое впечатление, что ты два дня спала на сеновале, и не одна.
— Если бы…
Настроение было таким же собачьим, как хвост Гретты, щекотавший ногу, и я вздохнула. Опустившись на стул, схватила из вазы пару орешков кешью и отправила в рот. Не знаю, зачем я сюда пришла, но есть не хотелось. Скорее всего заглянула за передышкой. Я потерялась и не могла себя найти.
Мать вопросительно вскинула брови и в раздумье задержала на мне взгляд. Родители у меня, конечно, люди прогрессивные и свободные от условностей, но тему личных отношений, особенно за дверьми спальни, мы не касались никогда.