Когда щёлкнула входная дверь и в квартиру вошёл мой Пашка, я с облегчением вздохнула. Вот же, он такой, каким и был прежде — сегодня утром, вчера, позавчера и даже месяц назад. В расстегнутой на три верхних пуговицы рубашке, с уставшей улыбкой и мелкими морщинками под глазами. Он по традиции поцеловал меня в макушку так же нежно, как и раньше и помыв руки прошел на кухню, где остывал его ужин. И я тогда очень-очень сильно захотела, чтобы у него все же нашлись стоящие оправдания для моей неугомонной фантазии. Может быть та девушка с младенцем и правда была сумасшедшей?
Паша сидел напротив меня за столом, а я делала всё на автомате — доставала тарелку из шкафчика, накладывала ему спагетти с мясной подливой пытаясь держать лицо и отложить интересующие меня вопросы до следующего раза. Потому что где-то интуитивно чувствовала, что с минуты на минуту всё рухнет. Всё что у меня было и пока ещё есть.
— Паш, представляешь, я сегодня встретила в парке девушку. Она села на мою скамейку и призналась, что у неё от тебя ребёнок, — слова лились нескончаемым потоком и судя по тому, как Пашка нервно отложил в сторону вилку ему было интересно послушать.
Когда я завершила свой рассказ у Пашки всё было написано на лице. Нахмуренные брови, сдвинутые к переносице, плотно сжатые губы и никакого раскаянья в зелёных бездонных глазах.
— Значит так, Лида. Прекрати панику и послушай меня, — заговорил Пашка отставив тарелку с ужином на край стола. — Давай ты не будешь глупить и выделываться. Просто сама подумай — куда ты пойдешь и кому будешь нужна? Я обеспечиваю тебя и Полину и у вас есть все необходимое для жизни.
— Так это правда, что ли? — спросила и тут же села на стул, чтобы не упасть в обморок.
— Давай без сцен, ладно? Мне сегодня на работе вынесли мозги, а тут ещё и ты со своими претензиями. Так получилось, Лида. Я не планировал заводить семью на стороне, но Даша оказалась хитрой — всё провернула за моей спиной. Перестала пить противозачаточные и … как итог — у меня теперь есть сын.
Он говорил, а мне хотелось впиться руками в его шею, хотелось до крови расцарапать ставшее чужим лицо. Хотелось выплеснуть на него всю ту боль, которую я чувствовала в этот самый момент признания.
— Убирайся вон… к своей Даше и сыну, — зло прошипела, когда муж закончил рассказ о злобной и коварной любовнице.
— А ты? — усмехнулся Пашка.
Я не удержалась, подняла в воздухе руку, хотела опустить пощечину ему на лицо, но он перехватил меня за кисть руки и с силой сжал.
— Вернешься в свою клоповню московскую?
— Все равно, только бы не с тобой, — выдернула свою руку и отошла подальше.