– Что?! Да он ужасен! Как только ты ушла, Алекс… Он… – прикусив язык, я вдруг решила, что не хочу огорчать бабушку поведением мужчины в отношении меня и в отношении брата. Пусть она и дальше живет в неведении. Проблемы стоит решать самой, а не перекидывать на плечи девяностолетней старушки. – Просто пусть он уедет!.. Как вообще так вышло, что ты не переносишь Карину, но любишь ее более чем жуткого брата?!
Многозначительно хмыкнув, бабуля выдала лишь свою любимую фразу:
– Поверь моему жизненному опыту, я разбираюсь в людях очень даже хорошо. Алекс прекрасный мужчина, хоть пока и сам не осознает, почему я так искренне в это верю.
Повернувшись на бок, я засмотрелась на худенькую миловидную женщину с пепельными волосами, уложенными в высокую гульку. Она была шикарна в своем темно-синем платье, сидя на золотых простынях в окружении белого балдахина. А затем я посмотрела на свое платье, купленное на распродаже в «красный» день, и, не удержавшись, сказала правду:
– Стелла, я больше не приеду. Пойми, мы с родителями почти не общаемся, а денег на поездки к тебе нет… Прошу, пойми меня правильно, но эти каникулы – наша последняя встреча.
–Чушь, – отрезала старуха, поднимая мое лицо за подбородок. – Я открою тебе счет, и ты сможешь приезжать ко мне хоть каждую неделю. О, а лучше оставайся тут навсегда!
– Не могу… Дома у меня моя скромная работа, съёмная квартира и клиенты, которые ждут открытия первой галереи, чтобы приобрести пару пейзажей… – выдохнула я, тут же придумав другой вариант: – Вот если бы ты переступила через свой странный принцип не покидать виллу…
– Ты же знаешь, что я обещала дедушке всегда быть вместе, а его могила тут… Нет, Роза… нужно искать компромисс.
Пожав плечами, я получила поцелуй в щеку, перед тем как бабушка встала и направилась к выходу.
– Зайду к тебе чуть позже. Пока прими душ, переоденься и отдохни, – обернувшись перед дверью, она подмигнула мне, а затем вышла.
Тяжело выдохнув, я откинулась на спину и закрыла глаза, застонав от удовольствия. В свои восемнадцать лет мне приходилось уже два года жить на съёмной квартире, где спальным диваном можно было пытать людей… И вот теперь каждая клеточка тела наслаждалась мягкими перинами, нос трепетал от легкого аромата гибискуса, а пальцы с благоговением выводили узоры на шелковых простынях.
– Нет, Роза, – выдернула я себя из сонной дымки, – нужно вставать! В доме Стеллы есть прекрасная ванная. Самое время ее принять…
Набрав громадную посудину до краев, я устроилась на самом краю и, поджав ноги под себя, полчаса смотрела в окно: Лазурный берег, белый песок и бесчисленные яхты вдалеке. Кончики пальцев тут же закололо, под ложечкой засосало, а в животе стаи бабочек грозили разорвать изнутри. Это было то чувство, ради которого я отказалась от профессии политика, пошла против семьи и стала в ней изгоем – крышесносное вдохновение, у которого не было границ и пределов!