Он шумно гонял воздух, пытаясь не осмысливать, что сейчас было. Она как будто почувствовала его надрыв и в прямом смысле спасла его. Тим чувствовал себя оголенным и беспомощным. Он быстро поправил белье и скрылся в ванной.
Хотелось встать под горячий душ, расслабить одеревеневшие мышцы. Но прежде нужно было удалить девицу из его спальни. Тим поплескал водой на лицо и вышел к Лизе. Девушка сидела на краю кровати.
— У вас что-то произошло?
Он даже не понял, с каким оттенком был задан вопрос, настолько он его ошеломил. Надо же, решила залезть ему в душу. Видимо, поняла, что больше нет смысла разыгрывать оскорбленное достоинство.
— Когда ваш рот был занят, вы смотрелись лучше, Лиза, — прищурился он, — собирайтесь и уходите. У меня, поверьте, дела куда лучше ваших. И да… Добирайтесь домой сами, мне надоело обеспечивать вашу доставку.
Взгляд черных глаз задержался на нем, но уже через пару мгновений Лиза отвернулась и вышла. Тим с остервенением принялся расстегивать пуговицы белоснежной рубашки.
В прошлые встречи Лиза чувствовала омерзение, стыд, даже ненависть к Тиму. Но сегодня в первый раз он ее реально напугал. В мужчине кипели эмоции, их природа была ей непонятна. До этого он вел себя с циничным спокойствием, а в этот раз словно мстил. Сам при этом страдая.
Резкими движениями и пренебрежительным обращением он пытался выплеснуть что-то изнутри. И не только сперму. Лиза всегда чутко ощущала чужие эмоции, Тима от них явно распирало. В какой-то момент ее накрыл страх, что он применит насилие. Поэтому она включилась и помогла ему справиться с физическим напряжением. Но моральное никуда не делось, иначе бы он не выкинул ее за порог, как кошку.
Впрочем, Лизе не хотелось обдумывать страдания этого человека, ей вполне хватало своих. Двадцать одна ночь… Много, слишком много. Позади только пятая, даже не четверть. Лиза ощущала себя в тюрьме — карточного обязательства отца и своего собственного морального долга. Она не могла позволить уничтожить ее семью… Пятнадцать лет назад она потеряла маму, еще раз подобное она не переживет.
От воспоминания о матери по сердцу Лизы полоснула тоска. Конечно, боль утраты уже притупилась и не была такой всепоглощающей, как в первые годы после роковой автокатастрофы. Но все равно Лизе до дрожи не хватало мамы, особенно сейчас, когда ей даже просто нормально поговорить было не с кем.
Отец совсем слетел с катушек, с Алиной они никогда не были близки. Близнецы еще дети. Подруги растворились между Миланом и Москвой — старых потеряла при переезде, новых не завела — мешала занятость, разные менталитеты. Да и среди обычной суеты, работы, романтических связей она не замечала отсутствие друзей. Сейчас же одиночество смыкалось вокруг нее в холодный кокон.